Жутко интересно

Профессия: патологоанатом

Какой образ возникает у вас перед глазами, когда вы слышите слово «патологоанатом»? Если честно, у меня эта профессия всегда ассоциировалась с не очень опрятным грубым мужчиной лет 40 - 50 с седыми висками, щетиной и синяками под глазами. Он нелюдим и много курит. А еще ничего не боится - боязливым в патанатомии делать нечего.  Миниатюрная, красивая, ухоженная женщина с очаровательной улыбкой встретила меня у входа в патологоанатомическое отделение городской больницы № 1 и любезно проводила в свой кабинет. Стереотипы начали рушиться с порога… Заведующая патологоанатомическим отделением городской больницы № 1 Марина Катышева изменила мое узкое представление об этой загадочной и даже мистической профессии. Она очень удивилась, когда я предложила сделать интервью, говорит, прежде ими никто не интересовался. Начать мое знакомство с миром патанатомии мы решили с экскурсии по отделению.

И опасна, и трудна

Вполне себе обычное одноэтажное здание, правда, находится далеко от основных корпусов больницы - того требуют санитарные правила и нормы. Внутри пахнет по-больничному. - Многие думают, что мы только вскрытия проводим. На самом деле львиную долю нашей работы занимают гистологические исследования тканей живых людей, - рассказывает М. Катышева. Она пояснила, что в основном патологоанатом занимается прижизненной диагностикой - исследует удаленный во время хирургических операций материал. Именно от его заключения зависит все дальнейшее лечение больного. Ответственность колоссальная, ошибаться нельзя. Как бы странно ни звучало, но в руках патологоанатома часто бывает жизнь пациента. Меня повели в лабораторию, где рассказали, какие манипуляции нужно проделать со взятой на исследование тканью, прежде чем она попадает под микроскоп врача. Сначала ткань «заливают» в парафин, потом делают так называемые парафиновые блоки и клеят их на деревянные колодки. Все это для получения гистологических срезов толщиной до шести микрометров. Полученный блок крепят в зажиме специального прибора - микротома и делают те самые срезы, которые наносят на стекло. Готовые стекла приносят на стол патологоанатома, который изучает ткань и ставит диагноз. К слову, утром в кабинет Марины Владимировны лаборанты принесли свежую партию стекол - около 20 штук. - Работы у нас очень много, еле успеваем. За один месяц я выполняю годовую норму, представляете? - сетует женщина и смотрит в микроскоп. - Тут у нас была беременность, ее сразу видно. Врач предлагает посмотреть и мне. Я удивляюсь тому, как красиво это выглядит. - А вы не представляете, какие кружева «плетут» опухоли! Самое главное в нашей работе - знать норму, только тогда можно выявить патологию, - говорит М. Катышева. Меня поразило, с каким азартом Марина Владимировна рассказывает о своей профессии, о ее тонкостях и сложностях. Увидев интерес в моих глазах, она показала мне свои потрепанные справочники и атласы - сразу видно, что книги без дела на полке не стоят. - Неописуемое удовольствие я испытываю, когда ставлю правильный диагноз. Иногда можно несколько дней провести в раздумьях, перелопатить кучу литературы и, наконец, докопаться до сути, - говорит врач. - Был недавно случай. В больницу поступила женщина 60 лет с огромной селезенкой. Ей сделали операцию и поставили диагноз - тромбоз селезеночной артерии. Я смотрю и вижу там опухоль. Это либо лимфома, либо лейкоз. Встает необходимость в иммуногистохимическом исследовании, которое у нас не делают. Родственники едут в Алматы. Через некоторое время женщина умирает. Опухолевая инфильтрация. Такие случаи завораживают. Показала Марина Владимировна и секционный зал, где проводят вскрытия. Он чем-то похож на операционную. На входе стоит шкаф, в котором хранятся все необходимые обеззараживающие препараты, перчатки, халаты. - Случается, что процесс вскрытия может быть опасным для врачей. Это если пациент умер от какой-то серьезной инфекции. Тогда специалисты должны быть особенно осторожны, - поясняет врач. К слову, сама М. Катышева редко проводит вскрытия. Сейчас ее приглашают в секционный зал, если только случай сложный и требует участия нескольких опытных врачей. В остальном вскрытие проводят врачи-совместители. Есть в отделении прощальный зал, где родственники умершего пациента могут с ним проститься, и комнаты медсестер. Коллектив, к слову, небольшой, но сплоченный. - Мало кто хочет здесь работать. Приходят молодые и через пару недель уходят. Не выдерживают, наверное, нагрузки - физической и эмоциональной. Все-таки работа не из простых, - рассуждает Марина Владимировна.

Глаза горят

О том, что она станет врачом, Марина знала с раннего детства. И это неудивительно - мама была медсестрой, отец тоже был тесно связан с медициной. - У меня практически не было выбора, я ничего другого не видела. К тому же мне это нравилось, - вспоминает она. Марина Катышева окончила Карагандинский государственный медицинский институт и уехала в родной Шымкент. Там по распределению попала в патологоанатомическое бюро. - Конечно, боялась вскрытий, но потом мне рассказали про то, что патологоанатом проводит и гистологические исследования. Я заинтересовалась. Меня сразу отправили на учебу на полгода в Алматинский государственный институт усовершенствования врачей. С восьми утра и до пяти вечера мы беспрерывно смотрели в микроскопы. Объясняли нам все детально. Считаю, что сильную базу мне дали именно там, - говорит она. Затем были различные семинары, тренинги по повышению квалификации. Особенно ценно для нее обучение в лаборатории иммуногистохимии отделения экспериментальной патоморфологии и электронной микроскопии патологоанатомического бюро Ростовской области. Нынешнюю должность Марина Катышева занимает уже более 20 лет. Имеет пожизненную высшую квалификационную категорию патологоанатома. Кстати, замуж Марина Владимировна вышла тоже за врача. В браке у них родился сын Мади Малик, который пошел по стопам родителей и сейчас учится на первом курсе в Школе медицины Назарбаев Университета. - Мы с сыном очень близки. Развиваемся вместе. Благодаря ему я начала учить английский язык. Мади говорит, что это пригодится всегда, - рассказывает собеседница. - Правда, времени для занятий у меня не так много, как хотелось бы. Неотъемлемой частью жизни Марины Катышевой является спорт. Занятия в тренажерном зале помогают держать в тонусе тело и разгружают мозг. А еще она любит рисовать. Я отметила, что обо всех своих увлечениях М. Катышева рассказывает с гораздо меньшим огнем в глазах, чем когда говорит о патанатомии и гистологии. Все-таки главная ее страсть - это работа. На вопрос о том, чего боится женщина-патологоанатом, Марина Владимировна немного погодя отвечает: рака. - Ни насекомых, ни грызунов, как многие женщины, я, конечно, не боюсь. Работа, наверное, закалила характер и на многие вещи заставляет смотреть по-другому. А вот рак - это действительно страшно. Столько раз мне приходилось подтверждать этот страшный диагноз, видеть слезы людей…

Не в почёте?

Из разговора с Мариной Владимировной я сделала вывод, что патологоанатомии как направлению медицины в нашей стране уделяют очень мало внимания. Профессия явно недооценена. Во-первых, ощущается острая нехватка кадров. Не так просто разрушить стереотип о том, что патологоанатом - последний врач в жизни пациента, и его дело - лишь вскрывать трупы. - У нашей профессии в Казахстане нет такого престижа, как, скажем, на Западе. Там и зарплата у врача-патологоанатома большая, и почет. Люди понимают, что мы не только причину смерти устанавливаем, но и жизни спасаем, - говорит М. Катышева. Во-вторых, патологоанатомов редко отправляют на учебу. Все зарубежные курсы по повышению квалификации обычно достаются другим врачам. В-третьих, насколько я поняла, для такого объема работы, как в патологоанатомическом отделении городской больницы № 1, одного микротома недостаточно. - Вы правы, нужен как минимум еще один прибор. Бывает такое, что наши лаборанты стоят в очереди, чтобы сделать срезы, - говорит Марина Владимировна. Микроскоп, кстати, тоже требует замены на более усовершенствованный. А еще Марина Катышева мечтает об оборудовании для проведения иммуногистохимических исследований. Ведь будь возможность проводить их у нас, врачи сэкономили бы уйму времени и ставили точный диагноз гораздо быстрее. - Помню, раньше была проблема с обеспечением отделения реактивами. Сейчас она решена. Администрация больницы идет нам навстречу, запасы необходимых препаратов не истощаются, - отмечает М. Катышева. …После беседы с Мариной Владимировной на ум пришло выражение «фанат своего дела». Редко можно встретить такого человека, как она: вдохновленного и искренне болеющего за свою работу, служащего профессии часто в ущерб личной жизни, а главное - профессионала, постоянно стремящегося усовершенствовать свои навыки.

Камила ДЖУМАДИЛОВА, Виктор БАРБАШ (фото)