Он видит роскошь в минимализме
Сегодня гостем нашей редакции является известный сценографист, лауреат Государственной премии СССР, член Союза художников Туркмении, заслуженный деятель искусств Хакасии Бердигулы Амансахатов. - Бердигулы, на пресс-конференции Вы заявили о себе как о человеке со сложным характером, неуживчивым, что не помешало сотрудничеству с маститыми режиссерами и выходу в свет более 60 постановок. - Я не кокетничал. Если мне не нравится сценарий, нет доверия между мной и постановщиком, нет решающего фактора как родства душ между художником-постановщиком и режиссером, я отказываюсь работать. Я уверен в том, что сценографист обязан быть и драматургом, и композитором, и актером, так как настоящий художник не занимается оболочкой, он занимается сутью. К этому я хочу добавить, что у меня есть еще одно требование, но уже к актерам. Они обязаны за две недели до премьеры приходить на все репетиции, а не только на генеральную в костюмах своих героев, только тогда артист сумеет влиться в образ. - У Вас были замечательные учителя, которые научили Вас любить и уважать профессию? - Безусловно. Свои первые шаги в живописи я начал в государственном художественном училище имени Шота Руставели в Ашхабаде, а затем в Московском художественном институте имени В. И. Сурикова, в театральной мастерской академика Михаила Михайловича Курилко-Рюмина. - Учеба в столице повлияла на Вашу карьеру художника-постановщика? - На пятом курсе меня назначают главным художником молодого Чарджоуского музыкально-драматического театра им. Сейди, труппу которого составили туркменские выпускники ГИТИСа им. Луначарского. Это были мои первые шаги в сценографии. Было много постановок с зарубежными режиссерами, одной из запоминающихся считаю сотрудничество с «Театром у Никитских ворот», где мы с его главным режиссером Марком Розовским поставили трагедию Байрона «Сарданапал». Без ложной скромности скажу, что московские театральные критики сценографию и костюмы нашли необыкновенно красивыми. А что делать, роскошь была заложена в произведение еще самим Байроном. Я еще раз вернулся к английской поэзии, но уже в Казахстане. В Астанинском театре русской драмы вместе с московским режиссером Александром Каневским мы поставили шескпировского «Гамлета». Хочу заметить, что это не первый мой приезд в Казахстан. В 1977 году, будучи еще студентом, я принимал участие в постановке музыкального спектакля - оперы-буффа Йозефа Гайдна «Аптекарь» в алма-атинской оперной студии при государственной консерватории имени Курмангазы. - Почему именно Шекспир? - Только потому, что не имеет национальности, вне времени. Он всегда современен, злободневен и отсюда - понятен. - В каждой Вашей постановке доминирует один цвет, который создает настроение, образ, глубину восприятия. Расшифруйте, пожалуйста, мне, далекому от театральной жизни человеку, почему в Гамлете за основу берется белый цвет, а в «Стоне пророков» - черный? И второй вопрос: почему Вы называете минимализм роскошью? - Вы правильно заметили, я за то, чтобы доминировал один цвет, который характеризует спектакль. Белый цвет - это бесконечность, здесь герои Шекспира не видят горизонта, не чувствуют опоры. На этом фоне яркими пятнами кажутся костюмы героев. Создается противоречивый контраст. Метод контраста использован в «Стоне пророков» по Томасу Манну, где черное пространство напоминало бездну, колодец - один человек и вся Вселенная, перед которой он бессилен, где ярким золотым пятном был показан ток из соломы, на котором разворачивается все действие. С другой стороны, этот золотой круг символизировал и солнце - островок тепла и человечности. По «Ящерице» Александра Володина спектакль построен на двух цветах. А на вопрос, почему я придерживаюсь в своих работах минимализма, скажу только, что накладные волосы, парики, носы - это не мое. Мое кредо - минимум грима, минимум света, тогда создается больше естественности, натурализма, появляется роскошь фактуры и пластики. Вот и в «Стоне» у меня герои одеты в костюмы, вывязанные из бечевки. Между прочим спицы в руки взяли все - от билетерш до бухгалтеров. Я сделал это намеренно, так как театр должен понимать, что он - организм единый. Открою свой секрет, люблю работать со студией, где все равны, где все болеют за постановку и участвуют в ее осуществлении, тогда отношение к театру другое. Что касается декораций, то я стараюсь использовать только натуральные материалы: песок, солому… Все должно быть естественно. Фальшь видна невооруженным глазом. - Чему вы научили наших художников? - Чему я могу научить, я сам приехал учиться... Мнение коллег Сергей Копылов, художник-постановщик областного русского драматического театра: - Человек уникальный. Этим все сказано. Он художникам раздал свои каталоги, это, я скажу, - щедрый подарок. Неплохо бы устроить выставку его работ в нашем городе, так как работы мастеров такого уровня выставляются у нас крайне редко. Клара Садыкназарова, художник-гример областного казахского драматического театра: - У меня к туркменским актерам моего поколения особое отношение. Я училась в Московском цирковом училище, и вместе с нами в общежитии жили студенты из театрального института имени Михаила Щепкина. Сегодня на показанных Бердигулы слайдах я увидела их фото. Нам выпала редкая возможность услышать, увидеть, научиться хоть чему-нибудь у большого мастера. На семинаре не было равнодушных слушателей, будь это костюмеры или наш электрик, который в театре исполняет обязанности художника по свету. Ирина Комарова, художник: - Бердигулы Амансахатов - это личность такого масштаба, с которой выпадает редкая возможность пообщаться. Я не пропустила ни одного семинара, и хотелось с каждым занятием узнавать еще больше. Жаль, что на встрече практически не было таразских художников.Сауле СЕЙДАХМЕТОВА
