Поэзия Азрета Хапаева — плод любви к казахскому языку
В 1979 году его отец решил вернуться на родину - на Кавказ. «Нам нужно возвращаться на землю предков», - объявил он, собрав семью. Но Азрет возразил: «Отец, мы родились здесь, в Казахстане. Здесь наши друзья. А там никого не знаем». На что отец сказал: «Ты прав, сынок, Родина человека там, где он родился и вырос. Я не против того, чтобы вы остались здесь. Но и вы поймите меня правильно, я родился на другой земле. Позвольте мне поехать туда». Балкарец Азрет Хапаев пишет стихи на казахском языке и считает себя казахским поэтом. Хотя избегает этого высокого слова - поэт. А стихи - это плод любви автора к казахскому языку. Я не знаю другого такого мелодичного, богатого, живого языка, говорит Азрет-аксакал. Стихи у него разножанровые. Здесь и любовная лирика, и патриотические порывы автора, и озабоченность судьбой родного языка - казахского.* * *
У каждого свой язык. У поэта Азрета Хапаева он - казахский, который, как живой организм, пережил немалые трудности. Сейчас многие обеспокоены его судьбой. Подобные переживания не обошли стороной и Азрета-аксакала, который написал, что никто не вечен. Только языку дана вечная жизнь. Однако его родной язык столкнулся с большими проблемами. Это тревожит его, и он пишет о своих сомнениях и надеждах. Автор верит, что пришло время казахского языка, который воспрянет, вознесется на новые высоты. И плохо, если ты еще не понял этого, брат, пишет он. Разве сможешь ты прожить без него? Любовь и верность родному языку возвеличат любого человека. Я рад, что мой язык получил свободу, ликует балкарец Азрет Хапаев. И я могу писать на нем стихи, чтобы люди восхищались красотой моего родного казахского языка. Пой, мой язык, изливайся, песня, из чистого источника.* * *
Судьба Азрета Хапаева мало чем отличается от судьбы сотен тысяч детей депортированных народов. В марте 1944 года семью его родителей вывезли в казахские степи. А родился он чуть позже этого кровавого события - летом 1947 года в нынешнем селе Айша-Биби Жамбылского района, где и живет по сей день. Только после смерти Сталина балкарцам и другим народам СССР было разрешено вернуться в родные края. Так Азрет первые два класса проучился в родной балкарской школе. Однако вскоре семья вновь вернулась в Казахстан. И в 1959 году его отдали в Айша-Бибинскую русскую школу. При этом родители, натерпевшиеся от советской власти, руководствовались самыми благими намерениями. Надеялись, что сын, выучившись русской грамоте, найдет светлое место под солнцем. Однако, как говорит Азрет-аксакал, учеба в русской школе не заладилась. Что-то мешало ему. Какая-то неведомая сила противилась тому, чтобы он посещал уроки. Словом, не вышел из него хороший ученик. Азрет-аксакал вспоминает: то ли он стеснялся, что не знал русского языка и отстал от своих сверстников, то ли еще что-то помешало, но учеба не заладилась. Проблему решили очень просто: его как неуспевающего перевели в казахскую школу. Так же, как троечников и двоечников после восьмого класса переводили в профтехучилища. Но как ни странно, мир для Азрета изменился. Мир казахского языка и казахской литературы. Как вспоминает Азрет-аксакал, в нем проснулись неведомые чувства. Учитель литературы Абильда Ойыкбаев заметил способности ученика и непрестанно наставлял его: «Азрет, у тебя есть дар, есть чувство слова, наблюдательность. Серьезно занимайся литературой, это твое». Но Азрет по молодости не придал значения словам учителя. А после семилетки колхоз направил его на учебу на курсы механизаторов широкого профиля. Среднюю школу окончил заочно. А тут нагрянул призыв в армию, где Азрет выучился на шофера. Потом женился, родились дети, поэтому сельскому парню было не до занятий литературой. К тому же он был воспитан так, что не мог быть обузой для родителей. Зарплаты тракториста едва хватало, чтобы сводить концы с концами. И тогда он решил пойти в животноводство, стал пасти колхозных овец. Так он оказался один на один с природой. То тучка пробежит по небу, рисуя причудливые картины и тотчас стирая их. То птички налетят галдящей стайкой и в мгновение ока улетучатся невесть куда. Ступишь босой ногой в воду, и рыбки щекочут пятки. Вдруг все это пропадает, потому что землю белым пушистым покрывалом укутывает зима. Одиночество стало незаменимым спутником Азрета. Потому что никто не мешал мечтать, думать. И тут на него накатило. В душе - слова, в голове - слова. Он не понимал, что с ним происходит. Однажды взял ручку и тетрадь, и слова обрели стройность и легли на бумагу стихами. Друзья, с которыми он делился сомнениями, по-разному отреагировали на его новое увлечение. Одни искренне поддержали, сказав, что стихи получились неплохие, надо с поэтами-профессионалами посоветоваться. Другие же, напротив, посмеялись, посчитав это чудачеством. Какой поэт, когда человеку уже под сорок лет?!* * *
Однажды он встретил ее. Так проснулись чувства, которые выплеснулись стихами. Автор написал ей: поверишь ли ты, что я все время думаю о тебе? Чувствуешь ли ты боль в моей груди? Ты, как мираж, ослепляешь меня. Приходишь ко мне, как прекрасный сон. Но наяву не вижу тебя, и весь мир теряет свои краски. Я перестаю понимать, почему ты так ранишь мне сердце. Не даешь мне вздохнуть свободно.* * *
Новое состояние не давало Азрету покоя. И он однажды решился пойти к известному казахскому поэту Совету Алимкулову, который в то время работал заместителем редактора жамбылской районной газеты «Шугыла» - «Радуга». - Ага, я не знаю, что это такое. Объясните, что происходит, слова вдруг идут ниоткуда, - выдох-нул он, выплеснув накопившиеся сомнения. - Оу, Азрет-ау, это же прекрасные стихи! - воскликнул Совет Алимкулов, полистав первые несколько страниц рукописи. - Это же замечательно, что ты пишешь стихи. Особенность твоих стихов в том, что ты в совершенстве овладел казахским языком. Не стесняйся, пиши. Конечно, нужна косметическая редактура. Я тебе помогу. Так в районной газете стали публиковаться первые стихи Азрета. Изо дня в день крепла любовь к литературе, любовь к казахскому языку, который подарил счастье творчества. Однако это счастье оказалось недолговечным. То ли родник поэзии иссяк, то ли муза покинула Азрета, но он перестал писать. И это состояние стало угнетать его… В начале девяностых годов поэзия вновь вернулась к Азрету. Трудности первых лет становления независимости, сложные отношения между людьми в ту смутную пору пробудили новые чувства, заставили по-иному посмотреть на прошлое и будущее нации. И эмоции опять вылились в стихи. И с тех пор Азрет-аксакал не перестает писать. Он считает, что в корне его творчества лежит любовь к казахскому языку и казахской литературе.* * *
Недавно по Вселенной прокатилась большая волна экономического кризиса. Многие государства понесли невосполнимые потери. И только Казахстан устоял под ударами того кризиса. Более того, были разработаны новые и дерзкие программы. Так родились патриотические стихи: наш клич - вперед, Казахстан! К высотам инновационного развития! К победе над экономическим кризисом! Расцветай, моя страна, моя новая столица Астана! Пусть на вольном ветру развевается наш флаг, венчая дружбу и единство моего народа, ведомого Елбасы Нурсултаном! Будь славен мой многонациональный народ! Наш клич - вперед, Казахстан!* * *
Азрет-аксакал - частый гость в местной школе. Руководство сельского акимата, зная, каким непререкаемым авторитетом среди односельчан пользуется А. Хапаев, приглашает его на все культурно-массовые мероприятия, проводимые в ауле. И каждый раз Азрет-аксакал говорит о важности воспитания молодежи. По его мнению, основой всего является любовь. Поэтому в молодежи необходимо пробудить любовь к родному языку, к истории народа. Как говорят казахи, ребенка надо воспитывать с рождения. Чтобы казахский язык фактически стал государственным, надо создать надлежащую языковую среду. И в первую очередь сами казахи должны позаботиться об этом. Если с детьми в семье говорят на русском языке, но те же родители требуют от них знания родного языка, сознание ребенка станет раздваиваться. Азрет- аксакал предупреждает, что не хочет кидать камень ни в какой из существующих в Казахстане языков. Но коль скоро мы узаконили казахский язык государственным, то надо сделать все посильное, чтобы он действительно соответствовал своему статусу. Дети разных этносов должны воспринимать казахский язык как родной. От родителей зависит, будут ли их дети говорить на казахском языке или нет. Если они с уважением будут относиться к казахскому языку, то и дети проникнутся почтением к нему. И чтобы не быть голо- словным, Азрет-аксакал читает школьникам, своим односельчанам стихи, написанные им на казахском языке. Мы уже стали частью казахского народа, говорит Азрет-аксакал. И поправляет себя: нет, мы уже стали казахами. Естественно, дома они говорят на балкарском языке, чтобы дети, внуки знали свои корни. Однако приезд гостей с Кавказа убеждает Азрета-аксакала и его семью, что они казахи, потому что родственники замечают их акцент и говорят о них, что они уже не балкарцы, а казахи. Меня это не унижает, не оскорбляет, говорит Азрет-аксакал. Почему это должно задевать? Я чувствую себя казахом. Казахский язык стал для меня родным, через него я узнал Абая, Шакарима, читаю Шерхана Муртазу. Моя Родина здесь. Мой народ здесь. Азрет-аксакал полюбил Шакарима и начал переводить его произведения на балкарский язык, чтобы балкарцы ближе узнали казахов, почувствовали душу казахского народа.* * *
Стихи накатывают неожиданно. И каждый раз сердце ходуном ходит в груди, трепещет от нетерпения. Не останавливайся, сердце, пережив наплыв чувств, обращается к нему автор. Ведь вдохновение настигает человека внезапно. О мое сердце, не сбивайся с ритма, когда стихи вдруг озаряют душу. Пусть они, как чистые волны океана, смоют грязь со Вселенной. И мысли мои обретут первозданную чистоту. Мои фантазии - мой щит, мои мысли - мое копье. Нельзя останавливаться, мое сердце, нельзя, вместе с тобой мне предписано вкусить мед поэзии, уверен поэт.* * *
Нафисат-апай соглашается с мужем. Куда бы ни поехала - отдыхать, лечиться, погостить, говорит она, всюду ищешь казахские лица. Как-то ездила в Минеральные Воды. Там встретилась с казашками. И появилось такое чувство, будто роднее людей нет, хотя до этого не знали друг друга. Да, родители в свое время вернулись на Кавказ. Но мы остались тут, в Казахстане, потому что родились здесь, выросли, родили детей, нянчим внуков, говорит Нафисат-апай. А с Кавказом нет внутренней связи. Знаем, что это родина наших предков, но мы-то выросли в другой стране, в другой среде, у нас другой менталитет - казахский. Родители уезжали со слезами на глазах и словами благодарности к казахскому народу на устах. Такого милосердного народа, как казахи, в мире больше нет, повторяет слова своих родителей Нафисат-апай. Они делились с депортированными последним куском хлеба, как с родными людьми. Позже действительно породнились, стали сватать балкарских девушек. А сколько казахских девушек стали замечательными невестками в балкарских семьях! В казахах гостеприимство - на генетическом уровне. Родители Нафисат-апай вспоминали, что в казахских домах варили жидкую похлебку из муки, садились за дастархан все - и казахи, и балкарцы, и карачаевцы - и ели из одной чашки одной ложкой, по очереди. Так депортированные выжили благодаря щедрой душе казахов. Это не забыли наши родители, это не забудем мы, и эту память передадим своим детям и внукам, вздыхает Нафисат-апай. Нынешнее поколение не знает, что такое депортация, что такое голод, что такое геноцид. И слава Богу! Но оно должно знать эту чудовищную историю о том, как целые народы были согнаны с родных мест и оказались на чужбине. И что эта чужбина стала Родиной тысячам людей благодаря милосердию казахского народа. Молодые люди должны знать, что казахи не дали умереть тысячам обездоленных людей. Это знание сделает их добрее, научит ценить дружбу, потому что такие уроки истории не оставляют людей равнодушными.Бекет МОМЫНКУЛ, фото Михаила ТЁ
