Есть вопросы к качеству образования и подготовке теологов
Религиозная сфера в Казахстане очень политизирована и всегда вызывает массу дискуссий в общественном пространстве. Для формирования адекватной политики в такой чувствительной сфере, как вероисповедание, необходимы высококвалифицированные кадры. А это, в свою очередь, зависит от качества образования в университетах, где готовят будущих религиоведов. Как бывший преподаватель кафедры религиоведения в Евразийском национальном университете я не понаслышке знаю о состоянии религиоведения как науки в Казахстане и о подготовке научных кадров. Некоторые проблемы в этой области имеют скорее философский и методологический характер, например, отделение религиоведения от теологии. Другие лежат в практической плоскости. Как разделить разные сущности Проблема водораздела между двумя дисциплинами до сих пор не решена даже в западных академических кругах, где объективно более богатая история эволюции данных дисциплин. Однако в казахстанской науке ситуация обстоит гораздо хуже: образовательные программы по религиоведению, исламоведению, теологии похожи и копируют друг друга, нет четкого различия между предметами, которые преподают в бакалавриате и докторантуре. У нас исламовед называет себя религиоведом, религиовед - теологом, а теолог - исламоведом. Если не вдаваться в дефиниционные дебри, то религиоведом называют ученого, который изучает религии как феномен общества, психологии, культуры. Исламовед - это исследователь, который изучает ислам. Теолог - это человек, который является последователем той религии, которую изучает, можно сказать, что он исследует определенную религию «изнутри». Если в западных университетах исламоведом может быть и светский человек, и христианин, словом, любой, кто интересуется исламом как культурным явлением, то в Казахстане это, как правило, верующие мусульмане, погруженные в религию и исполняющие ее предписания. Само по себе это не хорошо и не плохо. Проблемы возникают, когда исламоведы начинают преподавать религиоведческие дисциплины. Оговорюсь, что исламовед имеет право работать на кафедре религиоведения, однако, когда дело доходит до преподавания таких сугубо религиоведческих предметов, как феноменология религии, возникает проблема субъективности и нехватки квалификации. Другими словами, в настоящий момент в Казахстане у исламоведения как науки есть острая проблема со светским, научным подходом к изучению ислама. А так как на кафедрах религиоведения работает большое количество исламоведов, это влияет на образование будущих религиоведов. Я не хочу принижать значимость исламоведения. Это важная наука для нашего общества, но в образовательных программах исламоведения также нужно повышать светскую и научную направленность предметов. Вид с кафедры Помимо этого, хотелось бы затронуть практические проблемы религиоведческого образования в стране. Я не буду поднимать вопросы общего характера, как, например, перегруженность профессорско-преподавательского состава административной работой (выступления на конференциях и встречах, заполнение кучи ненужных бумаг, проверки). Остановлюсь на моментах, которые непосредственно затрагивают образовательный процесс. Первое. При поступлении на бакалавриат религиоведения абитуриенты обязаны сдавать творческий экзамен. Введение творческого экзамена вместо учета баллов Единого национального тестирования, по моему мнению, фатальная ошибка. Несмотря на аргументы защитников этого экзамена по типу «сразу видно, кого берешь на учебу, его знания и трудолюбие», минусов гораздо больше. Во-первых, непонятно, каким образом религиоведение оказалось среди специальностей, требующих творческой подготовки, таких, как музыковедение, дирижирование, хореография, изобразительное искусство и тому подобных. Во-вторых, это создает нездоровую конкуренцию среди вузов. Сейчас выпускники школ Казахстана сдают ЕНТ для поступления в высшие учебные заведения. ЕНТ состоит из пяти предметов: три обязательных и два профильных (соответствующих будущей профессии). Абитуриенты, желающие поступить на религиоведение, сдают два творческих экзамена вместо профильных предметов. То есть баллы двух профильных предметов из ЕНТ не учитываются университетами, обучающих религиоведов. И картина складывается, чаще всего, следующим образом. Ребята, у которых мало баллов по пяти предметам, подают на религиоведение, ведь там можно «усилить» свои результаты за счет творческих экзаменов и ухватиться за государственный грант. Каждый университет ставит максимальное количество баллов по творческим экзаменам практически всем, чтобы выиграть в конкуренции за студентов, которые «приводят» в вуз государственные гранты. Таким образом, отбор абитуриентов происходит без учета их профессиональной пригодности. Второе. Существует острая проблема приоритетного изучения ислама в рамках религиоведения. Это хорошо для исламоведения или даже теологии, но от этого страдает отечественная религиоведческая наука. В целом в мире религиоведение - относительно новая наука, не имеющая даже собственных научных методов (они позаимствованы у смежных специальностей), а в нашей стране она еще и усугубляется нехваткой предметов, обучающих основам научной методологии и научного подхода к изучению религии. А ведь это - фундамент религиоведения. Так, в ряде университетов больше четверти изучаемых дисциплин по специальности «религиоведение» относится к исламу. Часть данных дисциплин носят чисто теологический характер - изучение методов тафсира (толкование Корана), хадисоведение, основы калама (толкование догматов ислама), основы исламского поклонения. Подобное неравномерное распределение напрямую влияет на религиоведение как науку и на будущих специалистов, которые не знакомы с азами научных подходов при изучении того или иного явления в религиозной сфере. Третье. При поступлении в докторантуру отсутствует обязательное требование по написанию научного обоснования. Research Proposal - это архиважная вещь во всех современных университетах. Конкуренция за гранты среди претендентов не должна быть основана на тестовых экзаменах - это уровень бакалавриата или, как максимум, магистратуры. В докторантуре гранты, по моему мнению, должны выделяться только на актуальные темы и проекты, которые внесут вклад в развитие казахстанской науки, которая в свою очередь поможет развитию общества. Сейчас же доходит до смешного: поступившие в докторантуру студенты не знают, что они будут исследовать и о чем будут писать, и в хаотичном порядке определяются в течение первого семестра. Из-за этих (и не только этих) проблем, по моим собственным наблюдениям, общее качество религиоведческого образования снижается из года в год. Но есть и позитивные моменты. Будучи преподавателем кафедры, я наблюдал очень интересную и греющую душу тенденцию: казахские группы были далеко впереди русскоговорящих по уровню знаний и желанию учиться. Когда же я сам учился, мне казалось, что было наоборот. И это при том, что у казахоязычных студентов до сих пор существуют дополнительные барьеры, к примеру, отсутствие книг на родном языке: практически все интернет- пространство в религиоведении русско- или англоязычное и так далее. Избавиться бы только от «исламонаклонности» среди казахоговорящих преподавателей и больше внимания обращать на научно-методологическую составляющую.Аян ОРЫНТАЙ, религиовед, проектный координатор IWPR (Института по освещению войны и мира), портал CABAR.asia
