Ценный объект. Городище достойно включения в список Всемирного наследия

Городище достойно включения в список Всемирного наследия

Значимость исторических памятников древнего Тараза обсудили в ходе международной онлайн-лекции ученые университета Анкары и сотрудники государственного историко-культурного музея-заповедника «Ежелгі Тараз ескерткіштері» (Памятники древнего Тараза). Как сообщает пресс-служба Министерства культуры и информации РК, спикеры обсудили роль Тараза в мировой культуре, историю изучения древней и средневековой археологии города, расположенного на Великом Шелковом пути. Участники лекции говорили также о легендах, связанных с возникновением историко-культурных памятников нашего края, вошедших в список наследия республиканского значения, таких, как мавзолеи Карахана и Айша-биби. К слову, ученые рассматривают легенды как многомерный культурный феномен, что ярко проявляется в наших реалиях. Скажем, предание о красавице Айше-биби и Карахане легло в основу рассказов и повестей разных авторов, пьес и сценариев драматических спектаклей. Обросли мифами, выросшими из невероятных смелых гипотез, истории о разрушенном (или недостроенном) дворцовом комплексе Акыртас, роще Топ агаш, куда паломники приезжают, чтобы зарядиться целительной силой деревьев, Тектурмасе. Остались неразгаданными тайны, связанные с древними городищами Актобе (Степнинское), Кулан, Орнек, Костобе, включенными, как и комплекс Акыртас, в список Всемирного наследия ЮНЕСКО в номинации «Памятники Шелкового пути: Тянь-Шанский коридор» в 2014 году. Эти темы, кстати, регулярно освещаются на страницах газеты «Знамя труда». Более того, 12 лет назад наше издание выступило инициатором конкурса о мифах, связанных с историей жамбылских памятников, проведенного впоследствии управлением культуры, архивов и документации. Жамбылцы, которые интересуются историей края, наверняка знают, что серия популярных легенд опубликована на сайте музея-заповедника «Памятники древнего Тараза» https://www.ezhelgi-taraz.kz. В центре внимания историков и археологов остается и городище Древний Тараз, которое ныне представляет собой архео­логический парк - историко-культурный комплекс «Көне Тараз». Напомним, раскопки городища на территории бывшего центрального рынка Тараза начались в 2012 году и активно велись на протяжении нескольких лет. У истоков нового этапа исследований уникального объекта стоял известный археолог, академик Национальной академии наук РК Карл Байпаков, к сожалению, уже покойный. В 2013 и 2014 годах, когда первые уникальные находки из раскопок были изучены и описаны учеными и стали экспонатами выставок, Карл Молдахметович пуб­лично заявил, что городище Тараз тоже достойно включения в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. «Тараз был крупным звеном Великого Шелкового пути, политическим центром первых государств Западно-Тюркского каганата, карлуков, тюргешей, столицей государства Караханидов со своим монетным двором, развитыми ремеслами, торговлей, науками и искусством. Городище Тараз имеет колоссальное значение в истории и должно быть внесено в этот список», - говорил тогда К. Байпаков. Отечественные и иностранные специалисты, в том числе из Польши, Израиля, Германии, Японии, Китая, эксперты комитетов ЮНЕСКО изучали объект, но к общему мнению относительно включения в список культурного наследия тогда так и не пришли. Возможно, эта работа продолжится с возобновлением раскопок. Пока же предлагаем вниманию читателей статью Аяна Адена о центральном экспонате городища «Баня древнего Тараза и ее датировка», размещенную на портале Qazaqstan tarihy (https://e-history.kz/). «Во время раскопок 1938 года в городе Джамбуле (ныне Тараз), в связи с исследованием развалин древнего города, организованным казахским филиалом Академии наук и Институтом истории материальной культуры имени Н. Я. Марра Академии наук СССР, было полностью раскопано древнее сооружение из обожженного кирпича. Это сооружение оказалось сравнительно небольшой баней, бывшей когда-то богато отделанной резным штуком, оштукатуренной и покрытой фресковой росписью. От бани остались только фундаменты, сооружения для отопления, части стен до одного метра высотой, полки для сидения, ванна, корытца, ниши и другие архитектурные детали, дающие возможность в одних частях полностью, а в других приблизительно восстановить ее первоначальный вид, Постройка была впущена несколько в землю, ниже горизонта города, и фундаменты покоились на материковом водоносном гравийно-лессовом слое. В связи с закладкой фундамента, на отвалы котлована, где была возведена баня, оказались выброшенными предметы более ранней эпохи, предшествующие ее постройке. Об этом нарушении стратиграфии мы расскажем несколько ниже, при вопросе о датировке бани. Как фундаменты, так и стены бани сложены из одного и того же обожженного квадратного кирпича размером 25Х25Х5 сантиметров. Кладка произведена на глиняном тесте, которое обычно содержит в небольших количествах алебастр. Швы «постели» кирпича неравномерны и иногда достигают двух-пяти сантиметров. Уцелевшие остатки бани представляют прямоугольник размером 13,60х12,40 метра, в северной части которого имеется площадка, вымощенная большими плитками обожженного кирпича. Вход в баню, судя по сохранившейся части дверного проема, был сделан в северной стене. В первой комнате имеются две полки для сидения. Стены этой комнаты украшены фресковой росписью. Дверь, расположенная в восточной стене этой комнаты, вела в соседние, ничем не примечательные помещения с гладкими оштукатуренными стенами. К ним примыкает комната, в которой обнаружены остатки печи. Большой интерес представляет комната, расположенная в юго-западном углу здания, в которой была обнаружена целиком сохранившаяся ванна размером 1,75х0,47 метра. На восточной стене имеется фресковая живопись, а в южной - узкое корытце со сливным отверстием в центре. Под корытцем в стене сделаны три ниши: две крайние - прямоугольные, центральная - овальная с трефообразным верхом. В кирпичном полу имеются сливные каналы, выводящие ненужную воду. К этой комнате, с восточной стороны, примыкает другая, в которой обнаружена аналогичная ниша. Стены этой комнаты покрыты фресковой росписью. Жаропроводящая система бани состояла из горизонтальных каналов, проложенных под полом и полками (канами), и из вертикальных, проложенных в стенках. Горизонтальные каналы, как удалось обнаружить в одном помещении при вскрытии пола, выложены из кирпича; вертикальные же - из гончарных труб (диаметр 20 сантиметров), вставленных в кладку стен. При раскопках были вскрыты небольшая пристройка и колодец. Полное описание бани и процесс ее вскрытия содержатся в Трудах археологических экспедиций в Казахстане и Киргизии в 1936-1938 годах. Они были скрыты под толстым слоем строительного мусора - кирпичей и штукатурки толщиной от 0,50 до 1,15 метра. Стены бани, как уже было отмечено, в трех комнатах содержали фресковую роспись. Фрагменты росписи были встречены и на мелких обломках штукатурки, упавшей с перекрытия и верхних частей стен. Фреска нанесена на слой штукатурки и при позднейшем ремонте была перекрыта двумя слоями побелки. Поверхность штукатурки, где нанесена роспись, слегка лощеная и сравнительно устойчива против воды. Орнамент росписи по стенам геометрический. В помещении № 2 роспись по стенке ванны и стенам помещения состоит из восьмиугольных желтых звезд, оконтуренных черной линией и связанных между собою красными крестами. Остатки такой звезды, вероятно шестиугольной, исполненной темно-красной краской с желтым связующим крестом, имеются и на другой стенке этой комнаты. В помещении № 3 уцелели сравнительно значительные куски росписи, представляющие собой восьмигранники, составленные из комбинации центрального четырех­угольника серого цвета и окаймляющих его шестигранников, последовательно чередующейся красной и желтой окраской, в целом составляющие фигуру восьмигранника. В помещении № 6 фрески были на всех стенках. Они представляли панно над скамейками-канами. В двух случаях они повторяют предшествующую комбинацию квадрата с ромбами; в одном случае, на стене против северной двери, это панно состоит в основном из изображений трилистников в четыре ряда, отдаленно напоминающих собой греческую пальметку. Ряды красных трилистников чередуются с желтыми. Геометрический характер орнамента фресок, несмотря на однообразие форм, весьма красочен, благодаря простым цветовым комбинациям. Цвета фресок исчерпываются желтым, красным, серым и черным цветами и их оттенками. В многочисленных фрагментах штукатурки, упавшей с потолка, обнаружены несколько иного типа росписи и краска. Здесь наблюдаются следы растительного сюжета, главным образом стебля и вытянутых листьев, плетенка и ряды геометрических линий. Преобладают голубые, синие и оранжево-красные тона красок. К сожалению, штукатурка настолько раздроблена, что восстановить полностью композицию этих росписей, учитывая асимметричность растительного орнамента, весьма трудно. Несомненно, что растительный орнамент заполнял собой, вероятно, фриз; возможно, что им была заполнена и какая-то часть купольного перекрытия помещений. На упавшем кирпиче стен и перекрытий и обломках штукатурки удалось увидеть, что кирпич был гладкий, без следов отесов и неравномерной кладки теста, характерных для коробового полуциркульного свода. С другой стороны, в большом количестве обнаружена штукатурка с вогнутой поверхностью. Путем вычисления хорд и высот сегментов установлено, что эта штукатурка с купольного перекрытия, кольцевой кладки, шаровидного купола, причем радиус окружности был около метра, а основание купола до двух метров. Совершенно очевидно, что каждое помещение было перекрыто отдельным куполом. Все здание было многокупольным. Шаровидность купола определяется тем, что вогнутость штукатурки, при одной и той же длине хорды, одинакова. Проверка этого наблюдения на нескольких десятках фрагментов подтвердила это предположение. Наличие купола кольцевой кладки подтверждает, во-первых, план помещений, и, во-вторых, кирпичи с двух- и трехсторонней штукатуркой, свидетельствующей о принадлежности этих кирпичей к кладке в тромпах здания, по-видимому, прообраз будущих богатых сталактитовых украшений. В отвале строительного мусора были найдены и следы лепных украшений. Последние были скрыты под слоями штукатурки и побелки. После их зачистки выяснилось, что эти резные штуки были рельефными, представляющими собой, вероятно, пилястры геометризированного растительного сюжета в виде опущенных книзу цветов типа тюльпанов и волют. Количество таких фрагментов невелико, и они представляли собой пилястры, драпирующие переход купола к стенам. Резной штук является древнейшим для этого здания элементом декора, и он скрыт под наибольшим количеством позднейших ремонтных наслоений. Бытовой инвентарь под слоем завала был минимален. Из целых вещей был найден лишь один светильник (шырақ) с петлеобразной ручкой белой поливы с подглазурным точечным орнаментом. На полочке около корытца обнаружена стопка из 17 ранних илекских дирхемов конца Х и начала ХІ веков. Открытая баня представляет особый интерес как своей структурой, так и тем, что это первое здание с фресковой росписью. Вообще остатки древних бань для стран, вошедших в состав СССР, было довольно редким явлением. Ныне известны бани и на Кавказе, в Ани, раскопанные Н. Марром, и в Анберде, открытые экспедицией Эрмитажа в 1936 году. Отдельные свидетельства о фресковой росписи разбросаны в ряде работ М. Массона. Например, в статье «Ишрат хан и фрагмент ее панели…» он устанавливает для ХІІІ-ХІV веков следующую эволюцию украшений: сплошное убранство изразцами, частичное убранство изразцами и алебастровой штукатуркой, штукатурка с росписью. В связи с этим следует подробнее остановиться на вопросах ее датировки. Для датировки этой постройки мы располагаем следующими данными: стратиграфическое положение, резной штук, орнамент фресок, находки монет, общие данные письменных источников. Тут важно отметить, что мы не принимаем в качестве датировки размер кирпича, которому ряд исследователей придавал особое значение. Так, например, Б. Засыпкин писал, что «начиная приблизительно с XII-XIII веков вырабатывается сильно распространенный в последующие века тип квадратного кирпича размером в стороне 26-27 сантиметров, а толщиной 4,5-5,5 сантиметра, из которого сложены почти все сохранившиеся памятники послемонгольской эпохи». Правда, к этому высказыванию Б. Засыпкина несколько сдержанно отнесся М. Массон в своей рецензии на его работу. Следует указать, что квадратный кирпич аналогично указанному был встречен В. Вяткиным в постройках саманидского времени, а именно во время раскопок, произведенных в октябре 1904 года в местности Намаз-гох, близ города Самарканда. Следует указать, что и в самом городище Древний Тараз такой кирпич в кладке был встречен в ІV слое. Положение развалин в вертикальном сечении напластований весьма любопытно. Как уже было указано, баня стояла своими фундаментами на материковом гравийно-лессовом водоносном слое. Выброшенный при ее строительстве культурный слой был встречен недалеко от стен в отвалах земли из древнего котлована. Фрагменты, которые там были встречены, относятся к VІІІ-Х векам нашей эры и соответствуют IV слою Тараза. Здесь мы придерживаемся номенклатуры слоев, принятой нами для Тараза в работах 1938 года, а именно слой I - современный, слой II - монголо-тимуридский XIII-XV веков, слой ІІІ - караханидский ХІ-ХІІ веков, слой IV - согдийско-саманидский VIII-Х веков, слой V – так называемый согдийский V-VII веков. Рядом с баней при раскопках древней жилой постройки были встречены на том же гравийном ложе вещи аналогичного порядка. Это свидетельствует, что горизонту участка, где строилась баня, предшествовали слои VIII-X веков. С другой стороны, разрушенная баня была перекрыта каменными фундаментами. Такие фундаменты и кладки весьма характерны для определения слоев Тараза и идентичны III слою, то есть ХІ-ХІІ векам. Им сопутствуют булыжные вымостки, каменные панели и многое другое. Таким образом, развалины бани находятся в промежутке между слоями ІV и ІІI. Уже одно это обстоятельство позволяет выдвинуть утверждение, что баня построена в конце X века. Этой дате не противоречит и следующее обстоятельство. Наиболее старая декоровка здания, несомненно, первоначальная, соответствует по приемам и сюжету резной декоровке в Самарре и Термезе. Совершенно очевидно, что характер первоначальной декоровки здания стоит на рубеже Х-ХІ веков. Несомненный интерес представляет собой и фресковая роспись. Орнамент росписи найдет аналогии в орнаменте как фигурной кладки кирпича Рабат-и-Малика (XI век), так и в изразцах таких памятников караханидской эпохи, как мавзолей Айши-биби. В первом здании мы видим тот же сюжет с восьмиугольными звездами, что в мавзолее Айша-биби, восьмиконечной звездой и композицию квадрата с ромбами, создающими восьмигранник. В последнем здании удалось обнаружить не только изразец, но и кирпичи такой формы с гладкой неокрашенной поверхностью. Геометрическому орнаменту караханидской фрески и изразца не противоречит и растительный орнамент фризов и плафонов. В том же мавзолее Айши-биби, в той же последовательности были встречены растительные мотивы. Внизу преобладали геометрические формы, вверху - растительная орнаментика. Характерна и скупая палитра красок фрески, находящая аналогии в перечне цветов подглазурных росписей караханидской керамики. По характеру орнамента фреска может быть сопоставлена, таким образом, с типичным орнаментом караханидских построек XI-XII веков Уже эти данные позволяют утверждать, что постройка относится к концу Х века и погибла не позднее конца ХІІ века, ибо была еще в XII века перекрыта сооружениями караханидского времени (кладки фундаментов и бытовой инвентарь III слоя). Очевидно, что существование ее относится к ХІ веку. Это подтверждают и находки монет ранних илеков, лежащих на виду, что говорит о том, что монеты эти были забыты случайно, вероятно, в результате какого-то катастрофического разрушения постройки. Судя по всем раскопкам на городище Древний Тараз, к эпохе караханидов относится вообще расцвет города, и все основные сооружения связаны именно с временем XI-XII веков. Баня сделана иранскими мастерами, которых Тараз имел в избытке. Ведь еще в ХІ веке, по сообщению Махмуда Кашгари, здесь говорили по-турецки и по-согдийски. Вместе с тем в орнаментике использованы сюжеты караханидского изразца, сочетающиеся с растительным орнаментом более позднего времени. Со второй половины XII века Тараз неоднократно разрушается: сначала при нашествии каракитаев (конец ХІІ века), затем монголов (начало ХІІІ века) и джагатаидов (начало XIV века), и его былое величие идет на убыль. Трудно допустить мысль о том, чтобы с конца XII века Тараз мог строить такие здания. Для этого не было никаких возможностей, ни экономического, ни политического положения. Остается, таким образом, признать открытое нашими раскопками здание сооружением караханидской эпохи ХІ века, просуществовавшим немногим более одного века».

Подготовила Гульжан АСАНОВА

[gallery columns="2" size="publisher-md" ids="78043,78044"]