Путешествие во времени

Можете ли вы представить айтысы между оцифрованными акынами или пятилетнего ребенка, рядового жителя Тараза, говорящего сразу на четырех-пяти языках с голограммами исторических деятелей? Развитие искусственного интеллекта подкинуло журналистам областной газеты «Знамя труда» идею своеобразного путешествия во времени. Так, однажды мы решили спросить у чата ChatGPT, а как все было в наших краях век назад, то есть в 1925 году, и как мог бы выглядеть областной центр нашего региона еще через 100 лет.

 

И вот что он ответил.

В 1925 году Аулие-Ата был небольшим уездным городом в составе Казахской АССР. Об этом можно узнать сразу из нескольких источников: на страницах или сайте городской газеты «Jambyl-Taraz», в Википедии и на портале «Қазақстан тарихы».  Название «Аулие-Ата» (что означает «Святой отец») почтительно отсылает к наследию Караханидов и их легендарному основателю Карахану, в честь которого возвели мавзолей в XII веке. Век назад Тараз был небольшой провинциальной торгово-ремесленной точкой, с населением в тысячу семей. Город вырос вокруг караванной крепости на торговом Северном Великом Шелковом пути. Город был важным центром торговли скотом, шерстью, кожей и зерном, с активным участием казахов и узбеков. Весной проводились большие ярмарки, где местные ремесленники и фермеры обменивались продукцией с караванами из Ферганы и Ташкента. Уличную застройку представляли традиционные и деревянные дома, поперек шел русский квартал с кирпичными строениями и тополями вдоль улиц. В середине 1920-х в Аулие-Ате усиливалась политическая централизация. К 1925 году центральные власти рассматривали регион как слабо советизированный, все еще под контролем родовых или клановых элит. До Октябрьской революции и в начале советской эпохи регион находился в составе Алаш-Орды, которая была ликвидирована в 1920 году. Советская власть учредила Киргизскую АССР, позже переименованную в Казахскую АССР в 1925 году. Уже в 1921-1925 годах советские органы начали кампанию против религиозных школ и мулл, считая их центрами влияния старой элиты. В 1925 году город и вся республика уже находились под управлением советской власти, нарастало влияние центра, хотя в Аулие-Ате еще сохранялись структуры родового управления. В 1926 году в окрестностях Аулие-Аты начались археологические раскопки - первые исследования древнего города Тараза конца Средневековья. В начале НЭПа сохранялось смешение традиционных ремесел, караванной торговли и начальных советских инициатив по просвещению и модернизации.

Что мог видеть местный житель?

Воображаемый житель середины 1920-х мог бы описать наш город так. Узкие улицы с домами торговцев и кузнецов, русская часть с кирпичом и новыми постройками. Шум ярмарки весной, где проходит обмен товарами со всем регионом. Скучающие религиозные учебные заведения, постепенно закрываемые властями. Первые артефакты и сведения о древнем Таразе, случайно найденные археологами. Первые признаки советской власти: комитеты, агитаторы, открытие советской школы или клуба. В 1925 году Аулие-Ата все еще оставался малым провинциальным городом, важным торговым узлом вдоль Шелкового караванного пути, в переходный период между традиционной жизнью и давлением советской власти. Ежегодные весенние ярмарки собирали крупных торговцев и фермеров. Торговля велась как с русскими и узбекскими купцами, так и между казахскими производителями и переселенцами. В 1920-х годах город еще не имел крупных промышленных предприятий, хозяйствование было мелким, ремесленным и торговым. До советской власти у местных жителей были свои «беки» - старейшины, которые управляли торговыми спорами и уголовными делами согласно шариатским нормам. Они были выбраны из общины и имели власть над ярмарками, налогами и судебными делами. В 1920-х активно уничтожались традиционные марифеты: религиозные школы закрывались, местное духовенство теряло влияние. В 1913 году была построена мечеть Юнус-Бай (позже переименована в мечеть Аулие-Ата) - центр духовной жизни города. Комплекс включал мечеть, медресе, библиотеку, баню и администрацию. В период советской власти мечеть неоднократно закрывалась: использовалась как зернохранилище и казармы, затем возвращена религиозной общине. Позже неоднократно реставрировалась и стала символом культурного возрождения. В 1926 году здесь начали работать первые археологи, среди которых одним из первых был историк-востоковед Михаил Массон, и проводились раскопки древнего Тараза. Город строился на руинах древнего поселения, и даже раскопанный Кокандский форт обнаружился в виде прямоугольника в несколько сот метров, со рвом, башнями и цитаделью. Улицы современного города во многом сохранили ориентиры прошлого. В первой половине 1920-х годов в Казахстане действовал НЭП - относительно свободная новая экономическая политика, включавшая небольшое частное хозяйство. Однако уже с конца десятилетия началось ужесточение налогов и попытки коллективизации. С 1927 года фермеры испытывали сильное давление от государства: налоговая нагрузка становилась непомерной, прежде всего на скотоводов. В 1929-1932 годах по Казахстану прокатилась волна коллективизации: изъятие скота и зерна у казахской бедноты и собственников вылилось в гибель скота и массовый голод, который особенно сильно затронул сельские районы Аулие-Атинского уезда.

Но все это, конечно, и так известно любому школьнику из уроков истории. Гораздо интереснее было бы посмотреть на Тараз в 2125 году, на сто лет вперед. Конечно, это всего лишь прогноз, но не просто фантазия, а на основе истории, технологий, экологии, культуры и геополитики. Причем можно построить как реалистичную и вдохновляющую, так и тревожную картину.

Чат ChatGPT предположил, что могут измениться экологический и климатический ландшафт, архитектура и городская среда, неминуемо будут развиваться дальше технологии и искусственный интеллект, станут другими общество и культура, геополитика и экономика.

Изменение климата в регионе приведет к усилению засух, пересмотру сельского хозяйства и возможно - переходу на гидропонные, вертикальные фермы. Пыльная буря и опустынивание могут стать серьезной проблемой. Придется строить умные системы водоудержания, искусственные леса и ветрозащиту. Зато солнечная энергия и ветропарки станут мощной базой для экспорта зеленой энергии в другие регионы Центральной Азии.

Центр Тараза может стать сплавом истории и футуризма - старые здания (мечети, мавзолеи, бани) сохранятся, но в окружении нейросетевых фасадов, умных дорог и автономного транспорта. Город будет разделен на умные кластеры - жилые, культурные, производственные, медицинские, экологические. Появятся археологические музеи под землей, где можно будет гулять по реставрированным улицам древнего Тараза в VR/AR-режиме, как по римским катакомбам.

Тараз будет подключен к глобальной сети нейроинфраструктур, где ИИ управляет трафиком, водой, экономикой и городскими службами. Образование и медицина работают на нейроасистентах - дети учатся у адаптивного ИИ, а врачи ставят диагноз через чипированные капсулы здоровья. Возможно, появится цифровой музей личности: можно будет «поговорить» с образами реальных казахских исторических деятелей, воссозданных на основе архивов, ДНК и текстов.

Что примечательно, казахский язык будет не только сохранен, но и станет ключевой культурной основой нового поколения: с ИИ-переводчиками он может стать легко доступным по всему миру. Возможно, часть населения Тараза будет говорить сразу на трех-четырех языках - казахском, русском, китайском и английском. Вероятен культурный ренессанс: массовое возвращение к историческим корням через киберфольклор, иммерсивные представления и даже голографические айтысы между оцифрованными акынами.

Если Казахстан сохранит нейтралитет и устойчивость, Тараз может стать центром логистического и энергетического коридора между Китаем, Европой и Ближним Востоком. Развитие био- и агротехнологий, водородной энергетики, ИИ-туризма (по следам Великого Шелкового пути) создаст много рабочих мест. Вероятно появление технополиса или экограда Аулие-Ата 2.0 - автономного поселения с нулевым выбросом углерода.

Если же будет деградация климата, неискоренима коррупция или продолжится миграционный отток - город может совсем потерять молодежь, превратиться в высыхающий полуавтоматический регион, обслуживаемый роботами и стареющим населением. Возможны конфликты за воду и ресурсы - с другими регионами Центральной Азии.

Каким же будет Тараз в 2125 году? Однозначного ответа нет. Скорее всего, он останется городом на грани древнего и будущего.
Областной центр сохранит следы своих мавзолеев и рынков, но под ними будут новые инженерные сети, появятся цифровые кочевники, энергоэффективные жилища и возможно - дети, разговаривающие с голографическим Караханом.

Потом мы попросили ChatGPT составить два рассказа: об одном утре в 2125 году в Таразе прогрессивном и деградирующем. Начнем, наверно, с плохого.

 

ПЫЛЬ
Рассказ

Все начиналось с пыли. Сначала мелкая, едва заметная в утреннем свете, она цеплялась за ресницы, забивалась в солнечные панели, в легкие. Потом она стала постоянной. Год без дождя, два, потом десять. Люди начали уходить. Остались те, кому идти было некуда - старики, немые дома и дети вымерших степей.

Старый Тараз - или то, что от него осталось - теперь звался Зоной 37-А, бывший культурный кластер, ныне - режим тишины. Говорили, здесь когда-то был мавзолей, мечети, базары. Сейчас - полуразрушенные купола, подпертые железом, и мутная проекция «музея», отключенная от Сети много лет назад.

Рустам, 19 лет, жил в капсуле старого водонапорного резервуара. Капсула пищала от перегрузки - солнечные панели засорились, фильтры не справлялись. Работы не было. Раньше он думал уехать в Алма-Тех, но без генетической лицензии и цифрового гражданства туда было не добраться. Он поднялся на крышу и взглянул на горизонт. То, что было когда-то Таразом, лежало под бурым саваном - следы арыков, выбеленные бетонные каркасы старых школ, разрушенный монумент Шамши. Даже река Талас, та самая, из детских уроков, стала трещиной в земле. Вода теперь продавалась в дозах - одна капля на удостоверение, если ты внесен в базу.

На окраине жил Айдар-ата, старик, когда-то преподаватель истории. У него был старый портативный харддиск, запароленный, с видеозаписями, где дети в классах пели «Менің Қазақстаным» - без фильтров, без пыли. Каждую пятницу он собирал оставшихся - детей, стариков, полубездомных - и включал проекцию: купол Карахана, кюй на домбре, цифровой айтыс… Все это теперь казалось легендой, мифом.
Кто-то из малышей думал, что Тараз — это выдумка. Что никогда не было никакого города. Айдар говорил:

- Был. Просто мы перестали за ним смотреть. Перестали быть караваном, стали складом.

Один подросток спросил:

- А зачем тогда рассказывать?

Старик ответил:

- Потому что если забудешь, кто ты, - все равно, где ты.

На южной окраине еще работала одна перегрузочная станция дронов. Сюда привозили редкие грузы - лекарства, капсулы воды, иногда книги. Руководил ею автомат. Рустам подрабатывал техником: протирал линзы, чистил входные ворота от пыли. Однажды дрон сбился с маршрута и рухнул на холме за зоной. Он подошел. Из обломков выпал прозрачный футляр с семенами и ярлыком: «Каратау, устойчивый люцерновый подвид. Ген. серия: 1925-2080». На упаковке - герб, стертый временем, и надпись: «Для будущего, если останется рука, которая сможет сажать». Рустам взял футляр. Долго смотрел на него, потом положил в карман. На случай, если появится земля. Или дождь. Или хотя бы вера.

Тараз не умер. Он перешел в тень. В слой памяти. Его больше не видно на спутниках, он не значится в реестрах. Но кто-то все еще помнит его имя. И держит в кармане семена. На всякий случай.

 

Не правда ли, грустно, читатель? Но местами кое-где так знакомо? А теперь давайте представим, как будет выглядеть утро города, если его развитие пойдет по оптимистичному варианту.

 

УТРО НАД АУЛИЕ-АТОЙ
Рассказ

Город просыпался не от криков петухов, а от мягкой вибрации через подушку - сигнал умной системы сна. Айлин открыла глаза. Ее квартира, встроенная в террасную биоструктуру над старым руслом Таласа, осветилась светом из панелей, подстроенных под биоритмы.

На горизонте - прозрачные купола новой части Тараза: Техно-Аулие, сияющие синеватым стеклом. Над ними - старинный Мавзолей Карахана, воссозданный в реальном и цифровом пространстве, сканируемый туристами через AR-линзы. Рядом - парк в форме тюльпана, спроектированный по генетическому коду дикого казахского лука, теперь национального символа устойчивого сельского хозяйства.

Айлин шепнула:

- Жолсерік, покажи маршрут на архео-станцию и сегодняшние события в Культурной Мечети.

Голограмма путеводителя всплыла перед ней. Цифровой жырау воссозданного Шамши Калдаякова начал проигрывать утреннюю кюй-медитацию - для фокуса, памяти и связи с родом. Пока она пила чай из пробиотических трав, дом-капсула автоматически запрашивал данные: индекс водного давления в арыках, состояние улиц после ночной пыльной бури и актуальность расписания поездов по маглев-трассе Тараз - Самарканд.

Через 20 минут Айлин уже стояла у спуска в Музей-почву - подземную археозону, созданную на месте древнего базара XII века.
Она спустилась по полупрозрачной спирали из светящегося биопластика. Здесь воздух был насыщен ароматом глины и воспоминаний: слева - цифровая реконструкция гончара. Справа - голографическая сцена айтыса. А посередине - дети в кибер-чапанах, участвующие в интерактивной игре «Керуен Жолы». Она подошла к древней кирпичной арке - восстановленной кладке купца из Ферганы. К ней вышел голограммный гид - молодой казах в одежде XIII века. Его лицо сгенерировано по ДНК находки в мавзолее неподалеку.

- Добро пожаловать в Тараз, столицу невидимой торговли и истории, - сказал он, улыбаясь.

К вечеру город оживал по-другому. С верхних террас стекали пешеходные потоки, над головой тихо шли беспилотные капсулы, в центре собирались жители на вечернее жырау-кольцо. Здесь AI-жырау соединял стихи, написанные местными подростками, с ритмами древнего кобыза и кодами этнического синтезатора.

Айлин сидела в кругу, рядом старики и студенты, слышалась казахская речь, переведенная в ухо иностранцам. Внизу светился мавзолей Карахана. Впервые за сто лет он снова стал центром мира, а не руиной прошлого.

Тараз 2125 года не стал мегаполисом. Он стал мыслящим городом, где прошлое и будущее не борются - а идут рядом, как два верблюда в караване. А над ними - звезды. Все те же.

Подготовила Лала ИСЛАМОВА