Летописец в солдатской шинели

Биографическая справка

Курманбек Сагындыков – выходец из Жамбылской области. Он родился 29 декабря 1910 года, на пять дней позже своего фронтового друга, побратима по жизни Бауыржана Момышулы. И родились они в соседних селах Жуалынского района. Фронтовик. Кандидат филологических наук, заслуженный деятель культуры Казахской ССР. Как показывают архивные материалы, он вместе со своим знаменитым другом начальное образование получил в Асинском доме-интернате, затем оба учились в средней школе в городе Чимкенте (ныне школа имени Сатпаева). Сразу же после окончания школы в 1928 году К. Сагындыков стал работать учителем начальной школы в Сарысуском и Джувалинском районах. Был директором семилетней школы, заведующим райотделом образования и редактором районной газеты в селе Ванновка (ныне с. Турара Рыскулова, административный центр Тюлькубасского района Туркестанской области).

В 1933-1936 годах работал ответственным инструктором, заместителем заведующего отделом Казсовпрофа. С 1937 года до начала Великой Отечественной войны работал в Казахском издательстве художественной литературы редактором, главным редактором Казахского объединенного издательства.

С декабря 1941-го по май 1942 года был курсантом военно-политических курсов в городе Оше (Киргизия), после окончания которых был направлен в действующую армию. С июня 1942-го по декабрь 1944 года находился в составе 8-й гвардейской Панфиловской дивизии, работая в качестве комиссара батареи противотанковых орудий, а затем – заместителем редактора дивизионной газеты «За Родину!» («Отан ушін»).

В 1945-1946 годах работал в Москве редактором изданий на казахском языке Главного политического управления Советской Армии.

Демобилизовавшись из армии, вернулся в Алма-Ату и был направлен в Институт истории партии при ЦК Компартии Казахстана, где работал старшим научным сотрудником до 1950 года. Затем учился в Высшей партийной школе при ЦК КПСС, которую окончил с отличием. В 1953-1957 годы работает заведующим сектором переводов произведений классиков марксизма-ленинизма Института истории при ЦК Компартии Казахстана. С декабря 1957-го по май 1959 года – главный редактор журнала «Қазақстан коммунисі». Потом его назначают председателем Комитета по радиовещанию и телевидению при Совете Министров Казахской ССР. С июня 1962-го до начала 1965 года – главный редактор объединенных краевых газет «Оңтүстік Қазақстан» - «Южный Казахстан» в городе Чимкенте. С января 1965-го до выхода на пенсию в 1981 году работал главным редактором журнала «Қазақстан коммунисі».

Курманбек Сагындыков принимал активное участие в общественно-политической жизни республики, неоднократно избирался членом Центрального Комитета Компартии Казахстана. Его боевые и трудовые заслуги отмечены орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, Трудового Красного Знамени, «Дружба народов», медалями «За боевые заслуги», «За трудовую доблесть». Он награжден Почетной грамотой Верховного Совета Казахской ССР. Ему присвоено звание «Заслуженный работник культуры Казахской ССР». Член Союза журналистов СССР.

 

История в письмах

Имя Курманбека Сагындыкова широко известно в литературных и научных кругах Казахстана. Старшее поколение казахстанцев знало его как талантливого журналиста, писателя, переводчика. К. Сагындыков являлся основным переводчиком трехтомного научного труда Карла Маркса «Капитал» на казахский язык. Ярко проявил себя и на ниве художественных переводов. Благодаря ему казахские читатели познакомились со многими произведениями А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, М. Шолохова, К. С. Станиславского, А. С. Макаренко, А. Н. Островского и других классиков русской и мировой литературы. Принимал активное участие в переводе философских и социально-этических трактатов аль-Фараби.

Время неумолимо движется вперед, и на смену старшему поколению приходит молодежь, которая мало знает о таких неординарных людях, каким был Курманбек-ага. А ведь он – участник Великой Отечественной войны. Поэтому в год празднования 80-летнего юбилея Великой Победы мне на ум пришла мысль рассказать молодому поколению казахстанцев о Курманбеке Сагындыкове, который вместе с другими выдающимися людьми своего времени создавал новейшую историю Казахстана. Но также подумалось, что лучшим рассказом о нем будут его письма к другу, земляку, легендарному Бауыржану Момышулы, написанные как в годы войны с фронта, так и в мирное время, которые как нельзя ярко передадут дух того времени, расскажут о том, чем жил, о чем думал Курманбек-ага. Поэтому вниманию читателей предлагается часть писем Курманбека Сагындыкова, переведенных с казахского языка.

 

20 января 1938 года

Дорогой Бауыржан,

Сейчас я работаю в КУХЛ (Казахское управление художественной литературы. Прим. автора) редактором. Здесь не так, как в профсоюзе. Надо следить за каждой точкой и запятой. Вот и думай, насколько это трудно.

Абдильда и Дихамбай находились в Куту. Оба были названы прихвостнями врагов народа и доставили нам немало тревог. Дихамбай полностью оправдался и теперь опять работает у нас. Абдильда хоть и лишился комсомольского билета, но понемногу стал оправляться. В конце концов, похоже, вернет себе билет. И у Сабита так же. Ему едва удалось избежать ареста. Сейчас работает в газете «Турксиб».

Съемки «Амангельды» завершились. Сейчас, говорят, монтируется в Ленинграде. Через два-три месяца увидим картину на экранах. Голос Курманбека признали негодным, поэтому на главную роль взяли Елубаева. Сценарий Леонида Соболева и Габита Мусрепова. «Жалбыр» не снят с репертуара. Его переделали, и теперь его ставят на сцене как оперу.

Недавно получил письмо от Еркинбека (Еркинбек Сауранбаев ровесник, земляк и верный друг Курманбека Сагындыкова и Бауыржана Момышулы. Прим. автора). Работает в своем ауле учителем.

Стихи Жамбыла вышли отдельными книгами на казахском и русском языках. Отправлю тебе по одному экземпляру. Сборник Абая еще не напечатан. Также вышлю тебе некоторые новые книги. Мне в руки не попадаются хорошие книги на русском языке. Сейчас я перевожу на казахский язык роман Жукова «Родина» и роман Горького «Мать».

 

31 декабря 1941 года

Уважаемый мой Баукеш! С тех пор, как мы расстались, я пишу тебе третье письмо. Из твоих писем выходит, что ты от нас не получил ни весточки. Это письмо я пишу из киргизского города Оша. Оказывается, здесь есть курсы по подготовке политических руководителей, где я теперь учусь. Пока неизвестно, сколько будем учиться. Только вы уехали, как меня опять взяли на учет и записали в политруки. Но не утвердили. До этого меня уже призывали в армию, полмесяца пробыл в Новосибирске и вернулся домой.

Надеюсь, что после окончания учебы на курсах мы свидимся, потому что я прошусь в Восьмую гвардейскую дивизию.

 

18 января 1942 года

Уважаемый Баукеш! Сегодня я получил два письма из аула. Одно из них от тебя. Узнав, что у тебя все хорошо, я очень обрадовался.

Геройские подвиги Восьмой гвардейской дивизии на слуху у всех казахстанцев. Особенной популярностью пользуется твое имя как умелого и бесстрашного командира. Чему бесконечно рад твой раб Курманбек. Будь здоров, живи долго, будь всегда на высоте, дорогой мой друг. Ты своим геройством высоко поднял честь казахского народа. Какая гордость! А твоему никчемному другу пока остается радоваться вашим успехам, огорчаться потерям. Но ты будь уверен, что я никогда не буду в позорных рядах трусов.

 

15 августа 1942 года

Баукеш!

Я получил твое письмо с газетой, другие материалы. Большое спасибо. В одном из номеров «СД.» («Социалистік Қазақстан»». Прим. автора) прочитал рецензию на роман «Абай». Я попросил Мухтара Ауэзова, руководителей издательства выслать по одному экземпляру книги тебе и мне. Мухтара поздравил с выходом в свет его большого труда. А Альжаппару пять дней назад я написал подробное письмо, где указал на его ошибки при изложении твоих мыслей.

Скорее вышли свои сорок статей, как обещал. Несомненно, они принесут большую пользу.

 

Точная дата неизвестна, но не ранее ноября 1942 года

Привет Вам, Мухтар-ага!

После приезда из Ташкента я всею душой стремился попасть в Восьмую гвардейскую, жаждал быть с Бауыржаном. Меня направили комиссаром батареи, находившейся под командованием Момышулы. Но тут же отозвали обратно и поручили организацию выпуска дивизионной газеты на казахском языке.

В блиндаже под грохот непрекращающегося смертоносного огня бойцам-казахам, сильно истосковавшимся по родным степям, радостно читать газеты и книги на родном языке.

Делегаты из Алма-Аты привезли на фронт большое количество книг на казахском языке. В их числе оказался и Ваш роман «Абай». Когда мы доставили эти книги бойцам на передовой линии, наши воины-казахи были приятно удивлены. Они восприняли это неожиданным сюрпризом, свалившимся с неба.

Мне много раз довелось наблюдать такую картину: слабое мерцанье огонька, вокруг которого сгрудилась группа бойцов. Один из воинов читает вслух, остальные слушают с напряженным вниманием. В большинстве случаев читали Ваш роман.

Недавно в одном блиндаже я обнаружил замусоленный экземпляр этого романа. Книга вся испещрена надписями. Сразу видно, что она побывала во многих руках. А надписи такого характера: «Очень хорошая книга, да будет благословенно твое имя, Абай!»; «Написано замечательно, мне очень понравилось!»; «Прочитав эту книгу, я сегодня убил трех фашистов. Снайпер Уркимбаев»; «Я прочитал эту книгу, находясь в тылу врага. Сегодня, вступив в ожесточенный бой с фашистами, уничтожил десятерых из них, троих захватил в плен. 24 октября 1942 года».

Все надписи такого же рода.

Ваш Курманбек.

 

29 декабря 1943 года

Баукеш!

О тебе я узнаю от посторонних людей. Одни поговаривают, что ты вернешься сюда, другие утверждают, будто ты взял отпуск и едешь в Алма-Ату. Дорогой мой, хоть в двух словах сообщил бы, что благополучно доехал до Москвы. Я уже Упланту написал, чтобы разузнать о тебе, но и он молчит, будто воды в рот набрал. Все письма на твое имя у меня; их уже порядка двадцати набралось. Боюсь переправить тебе по почте – могут затеряться. Дождусь, когда кто-нибудь да поедет в твою сторону, передам нарочно. Числа седьмого-восьмого этого месяца Снегин поехал в Алма-Ату. Хотел через него передать тебе письма, да только он отказался, сославшись, что не будет времени встретиться с тобой.

С тех пор как ты уехал, я дважды побывал в твоем полку.

К сожалению, там обстановка складывается не очень хорошая. Крикливые да нахрапистые хотят делать «погоду» в твое отсутствие. Короче, Баукеш, нужен большой врачеватель, который с корнем и безжалостно вырвал бы из полка таких зловредных людишек. И этот врачеватель – ты! Поэтому ты постарайся обязательно вернуться в полк. Так хочет большинство.

 

20 апреля 1944 года

Уважаемый Баукеш!

Прошло четыре-пять дней, как нас вывели из передовой после продолжительных тяжелых боев. Нам пришлось трудно. Сейчас ждем пополнения. Мы заняли плацдарм на западном берегу реки Улы. Сражение от начала до конца было кровопролитным. Наши бойцы не уронили чести дивизии. Твой полк показал силу и характер при отражении контрнаступления врага. Мы были свидетелями того, как твои ребята беспощадно уничтожали фашистов. Сейчас политработники при каждом удобном случае приводят в пример другим талгарцев. Их подвиги стали нам большим подспорьем в политической работе. Я передал всем живым бойцам твой привет, а в ответ они спрашивают: «Бауыржан вернется?». Я утвердительно говорю: вернется.

Курганский и Зубков живы и здоровы. Оба получили по ордену Красного Знамени. Иван Данилович теперь подполковник. Он хорошо показал себя в последних боях. В большом конверте, который привез Снегин, оказалось твое письмо Ивану Даниловичу. Он очень обрадовался. Говорит, что не хочет услышать от тебя упрека, если ты вернешься. Мы, талгарцы, люди чести. Мадьяр и Акай живы-здоровы. Акай стал майором, а я, сколько ни тужился, едва дорос до капитана.

С Маликом не теряем связей. В брошюре «Блокнот агитатора Красной Армии» была опубликована его статья, которую я перевел на казахский язык и напечатал в своей газете. Отныне буду высылать тебе по одному экземпляру газеты на казахском языке и прошу быть принципиальным критиком. К сожалению, ничего не смог написать для казахстанских изданий. Месяц пробыли на плацдарме, где не до статей было, лишь бы живым остаться. Только сейчас перевели дух, и появились кое-какие мысли, которые нужно изложить на бумаге.

 

3 июля 1944 года

Уважаемый Баукеш!

Береги свое здоровье! Не надо надрываться за всех.

Сейчас мы пишем историю дивизии. Надо успеть до празднования очередной годовщины формирования соединения. Уже четыре дня вместе с нами работает Митя Снегин. Кажется, в скором времени обстановка изменится. И есть опасения, что мы не сможем завершить начатое дело. Если позволяет здоровье, опиши нам несколько эпизодов из событий под Москвой. Эту часть истории поручили написать Огневу (его опять приняли в редакцию), но он ничего толком не может сделать.

Я буду писать историю создания дивизии, а также тот период, когда сам стал служить здесь. Дмитрий напишет, начиная от Нахабина и до моего прибытия сюда. Но самое ответственное – это бои под Москвой.

 

2 марта 1945 года

Баукеш!

Как кончится эта возня, последние копейки в кармане отдам кому-нибудь в качестве жертвоприношения. Вот уже два месяца то одному, то другому начальнику рассказываю, кто я да откуда. Обидно до боли. Но меня беспокоит то, что не успеваю выполнить твое поручение. Работаю время от времени, но половину первой части повести перевел. Еще один рывок, и дело будет сделано.

К Вере Павловне (известный российский кинорежиссер В. П. Строева. Прим. автора) хоть один раз в неделю, но стараюсь забежать. Она сейчас – единственный мой покровитель, советник и помощник в одном лице.

Как всегда, слухи быстро распространяются. Некоторые из них вонзаются в сердце, как заноза. Я говорю о сваре со стороны наших соседей. Книга Малика «Майдантас достарым» («Мои фронтовые друзья») была набрана, и ее готовили в печать. Но в последний момент книгу сняли с производства. А причина оскорбительна – почему автор в своей книге много пишет о казахах?! Что за бездумность! И про тебя иногда такие мнения распространяются. Вера Павловна на эти высказывания реагирует очень болезненно. Я ее успокаиваю: «Собака лает, караван продолжает путь».

12 апреля 1945 года

Уважаемый Баукеш!

Получили твое письмо, присланное через ребят. Мы очень рады за тебя. Странно, что мы до сих пор не получали твоих писем, о которых ты пишешь. Вера Павловна всегда настаивала, чтобы я писал тебе на русском языке. Похоже, она права, потому что мне кажется, что цензоры просто уничтожают письма, написанные на казахском языке.

Я слышал о журнале «Майдан» («Фронт»), но увидел его впервые. Прекрасное издание. Но самое радостное то, что твой рассказ оказался лучшим в этом номере.

Коротко о себе. Наконец-то закончились мои двухмесячные мытарства. 28 февраля вышел приказ о моем назначении. На ту должность, на которую готовили меня, назначили Аманжолова, а меня утвердили на его место. И на том спасибо. Работа знакомая.

В прошлый раз я писал тебе, что работа над переводом «Волоколамского шоссе» идет ни шатко, ни валко. Конечно, темпы не устраивают меня самого. Но в большей степени я недоволен и качеством перевода. Может быть, сказалась та неопределенность, которая преследовала меня тогда. Сейчас перечитываю написанное собой, и мне становится неловко: язык кондовый, трудно читаемый, мысли путанные. Это не перевод, даже не подстрочный перевод. Но я тебе обещаю, что твое поручение выполню к сроку и качественно. К празднику Казахстана завершу обе части повести.

Каныш не сдержал своего обещания и не решился заключить со мной договор на издание повести «Волоколамское шоссе» на казахском языке. Тут приехал новый директор издательства Жумабай Есбатыров. Мы с ним долго торговались, но в конце концов подписали договор. Согласно договору, объем повести (двух частей) на казахском языке составит 15 печатных листов, тираж – 29 тысяч экземпляров. Цена каждого печатного листа – 1,2 тысячи рублей. Я согласился на такие условия.

Мухтар и Куляш здесь, в Москве. Если верить словам Куляш, Сталин прочитал твою повесть и рекомендовал ее на Госпремию.

 

8 сентября 1945 года

Уважаемый Баукеш!

Пользуясь тем, что Вера Павловна едет к тебе, пишу письмо, чтобы она передала тебе. Я уже писал, что нахожусь в творческом застое. Не решается вопрос с увольнением из армии. Вроде и работы здесь нет, а вот начальство не хочет отпускать домой. Другое дело, были бы условия для нормальной жизни и работы, для творческого роста, но всего этого нет. Затишье во всем, как бы леность не пропитала душу.

Если вдруг удастся уволиться из армии, в первую очередь займусь продолжением перевода твоей повести. Во-вторых, приступлю к повести о знаменитом снайпере нашей дивизии Абдибекове. Материалы уже собраны, больше того, составлен план. Надо только работать.

 

5 октября 1946 года

Уважаемый Бауке!

После отдыха в ауле перевез семью в Алматы и устроился на работу в ИМЭЛ – это институт Маркса, Энгельса и Ленина. Научным сотрудником. Я не хотел, но так вышло. С одной стороны, не хочу работать под началом Есбатырова. С другой стороны, здесь есть условия для продолжения заочной учебы и получения действительно высшего образования.

Сейчас у нас идет горячая кампания. После постановления ЦК (о журналах «Звезда» и «Ленинград») писателям пришлось несладко. Кто-то бесится с жиру, кто-то - с холоду. Конечно, вторых больше. Ты же знаешь, что во время таких кампаний наружу всплывают толпы активистов. Они всех мажут черной краской, не разбираясь, кто прав, а кто нет. Получается, что хуже писателей и врагов-то у народа нет! И наш Абдильда чуть не оказался сторонником Зощенко; едва удалось отбиться от клеветников. Только Шокана, Абая и Жамбыла еще не облили грязью!

Бекет МОМЫНКУЛ,
член Союза писателей РК