Бизнес-климат

Законотворческие кружева оборачиваются для предпринимателей сетью

Информация о том, сколько у нас предприятий малого и среднего бизнеса и сколько из них существует лишь формально, на бумаге, часто мелькает в отчетах чиновников. Но вот получить комментарий, почему же они не работают, удается не всегда. А причины, оказывается, кроются не только в нежелании или неумении грамотно вести бизнес, но зачастую и в несовершенстве законодательной базы. И это очень серьезная проблема, способная уничтожить даже крепко стоящего на ногах колосса. О том, как это происходит, - наша беседа с известным предпринимателем и адвокатом Антониной Ан. 

- Антонина Анатольевна, как состоявшемуся предпринимателю Вам знакомы все нюансы становления собственного бизнеса, как практикующему адвокату приходится защищать интересы своих коллег. С какими неразрешимыми проблемами они обращаются к Вам, что ущемляет их права?

- Как юристу, специализирующемуся на экономических спорах, мне часто приходится вести дела, связанные с процедурами государственных закупок, а также налоговыми и земельными спорами. В нашем законодательстве, к сожалению, есть еще немало противоречивых норм, требующих доработки на законодательном уровне, в частности, остаются проблемой номер один вопросы лжепредпринимательства.

Законодательство не защищает интересы предпринимателей-контр-агентов, которые в основном и терпят убытки в результате совершенного преступления. В мировой судебной практике лжепредпринимательство - это явление кратковременное. Данные предприятия называют однодневками. А у нас они функционируют и по пять, и по семь лет. В результате лжепредприятия, как правило, осуществляют нормальную хозяйственную деятельность и при этом еще выдают фиктивные счета-фактуры на огромные суммы.

- Почему такое возможно?

- На мой взгляд, по причине недостаточного мониторинга за уплатой НДС с выданных предприятиями счетов-фактур. Разумеется, это работа налоговых органов. Если лжепредприятие на протяжении нескольких лет выдает фиктивные счета-фактуры и при этом не платит с этих сделок налог на добавленную стоимость, значит, не срабатывает фискальная система контроля налогообложения.

- В чем, на Ваш взгляд, выход из создавшегося положения?

- Нужно менять законодательство, сделать выдачу счетов-фактур на крупные суммы прозрачной для всех участников рынка, поскольку в настоящий момент покупатель, приобретая товар или услуги, не застрахован от того, что через два-три года поставщик будет признан лжепредприятием, и налоговый орган произведет корректировку налогов по данной сделке. В результате контрагенты получают уведомление налогового органа о доначислении налогов на суммы, превышающие десятки миллионов тенге.

- На чем чаще всего «горят» предприятия, не ведающие о лжепредпринимательстве партнера?

- Если сделка была фиктивная, то конечному покупателю, несмотря на то что он не производитель, до него было много схем, и в конечном итоге он с этого товара имел только пять тенге, налоговики доначислят 12 процентов от полной стоимости товара. Это и есть корректировка - результат совершения сделки со лжепредприятием. А представьте, в какую кругленькую сумму выльются эти 12 процентов, если сумма сделки составила 100 миллионов тенге? Это означает только одно: контрагент лжепредприятия - банкрот.

- А какова практика обжалования подобных решений? Можно назвать какой-либо конкретный случай?

- К сожалению, контрагент узнает о своих сделках с лжепредпринимателем последним, когда видит на сайте налоговой службы приговор о признании поставщика лжепредприятием. По идее, когда в отношении последнего возбуждается уголовное дело, все поставщики и контрагенты, работающие с ним, должны участвовать в процессе и защищать свои права. У нас они узнают о том, что стали контр-агентами лжепредприятия, только после получения уведомления от налогового органа, когда им уже сделано доначисление, то есть когда приговор уже состоялся. Таким образом, права контрагента совершенно не защищены, он не может доказать, что сделка была действительной. В итоге предприятие, не по своей воле оказавшееся контрагентом лжепредприятия, не может погасить баснословно высокие доначисления по корректировке и, по существу, прекращает свою деятельность. В связи с этим хотелось бы напомнить, что налоговый орган - это не карающий, а фискальный орган, но ведут себя его сотрудники так, словно они прокуроры. Нужно менять само отношение налоговиков к налогоплательщикам.

Эта проблема активно обсуждается в течение последних шести-семи лет. Предпринималось много попыток, вносились изменения в закон. Так, в частности, в 2011 году в Налоговый кодекс внесены изменения, согласно которым корректировка налогов не производится по сделкам, признанным судом действительными. Теоретически радоваться бы надо, ведь теперь контрагент имеет право доказывать действительность сделки, требовать отмены корректировки. Что получается практически? Он по-прежнему узнает о лжепредприятии лишь тогда, когда приговор уже состоялся. Каким же образом он будет доказывать действительность сделки? По закону это делается в гражданском порядке путем подачи иска к предприятию, совершившему данную сделку. Но деятельность предпринимателя решением суда прекращена, его нет. Так к кому же обращать иск? Получается, изменения в Налоговый кодекс внесли, а доказать действительность сделки практически невозможно.

Теперь пример из практики. Крупная таразская фирма «Казхиминвест» получает сырье из Кызылорды железнодорожными составами. Это значит, что нефть поступает с железнодорожной накладной, с лабораторным анализом иностранной компании. То есть имеются незаинтересованные лица и документы, подтверждающие, что сделка в действительности была. О том, что кызылординскую компанию признали лжепредприятием, мы узнаем через два года. Естественно, не можем подать иск о признании данной сделки действительной, поскольку судья говорит: «Обжалуйте приговор». Чтобы его обжаловать, нужно быть стороной в деле, то есть участвующим лицом, а дело закрыто, приговор исполнен. Вот такой замкнутый круг.

- Каков же выход из тупика?

- В совершенствовании законодательства, а это процесс постоянный и долговременный. Я думаю, что не я одна обращаюсь в уполномоченные органы и общественные организации с предложениями о совершенствовании законов с целью защиты интересов бизнеса, но поскольку интересы бизнеса нуждаются в защите именно сегодня, хотелось бы, чтобы суды руководствовались при вынесении решения принципами справедливости и обоснованности, которые позволят защитить интересы предпринимателей, несмотря на пробелы и недочеты в законодательстве.

- Насколько серьезна вторая проблема - государственные закупки?

- В январе 2013 года принято нормативное постановление Верховного суда РК о применении законодательства о государственных закупках, где, в частности, все договоры, заключенные вне процедур государственных закупок (а они должны заключаться в рамках этих процедур), считаются недействительными. Как это выглядит в жизни? Приняли мы программу развития моногородов, предусматривающую восстановление ветхих, снос непригодных, строительство новых домов. Она предполагает бюджетное финансирование. Согласно Бюджетному кодексу для того, чтобы просить финансирование на следующий год, в бюджетной заявке необходимо представить проектно-сметную документацию, прошедшую государственную экспертизу. Стоит это немалых денег, а где их взять? Ведь финансирования нет, есть только голая программа. Вот и вынужден заказчик придумывать разные схемы, чтобы уговорить проектировщика сделать ПСД без процедур госзакупок. У меня есть клиент, который сделал ПСД почти на 40 миллионов тенге, за свой счет провел госэкспертизу. Документация получила одобрение в Астане, пошло финансирование на объекты, а теперь ему отказывают в выплате стоимости ПСД, потому что не состоялись процедуры госзакупок. Страдают и заказчик, и подрядчик, и бюджет. Данный вопрос тоже требует внесения изменений в Бюджетный кодекс. Я не вижу разницы между бюджетником и частником, оба имеют право на возмещение ущерба, причем частник, как правило, затрачивает не только собственные, но и кредитные средства, он остается должен и банку, и рабочим. Здесь и социальные вопросы всплывают.

- Антонина Анатольевна, Вам как юристу все карты в руки: Вы знакомы с проблемой, знаете право. Пробовали лоббировать эту проблему самостоятельно или через «Атамекен»?

- Я излагала свое видение проблем по вопросам государственных закупок и лжепредпринимательства депутатам Парламента, ответа пока нет. У меня есть клиент, который в 2008 году по просьбе городских властей выполнил дополнительные работы по благоустройству Дома культуры на сумму более 65 миллионов тенге. Его компания ТОО «А.Е.М.» выполнила свои обязательства, но до сих пор не получила оплату на сумму более 25 миллионов тенге. Товарищество задолжало и субподрядчикам, и своим рабочим. Мы все вместе писали письма, но нам отказали во всех инстанциях, вплоть до кассации. После такого стресса человек перенес инсульт, по сути, стал инвалидом. А наказания за это никто не понес.

Я считаю, что лоббировать такие вопросы должен сам заказчик, который непосредственно сталкивается с этими проблемами. Те же налоговики первыми должны участвовать в законотворчестве, давать свои рекомендации, как избежать различных несоответствий в законодательстве. Пока что пишет и работает в этом плане только «Атамекен».

Еще необходимо предусмотреть ответственность той госструктуры, которая допускает заключение договоров вне рамок госзакупок. Если бы она не пошла на нарушения, не было бы этих споров, судебных исков и разбирательств, причинения ущерба и обанкротившихся предприятий. Госструктура - это конкретный заказчик, организующий и осуществляющий госзакупки. И пока мы не предусмотрим в законодательстве его ответственность за эти нарушения, данная проблема будет существовать всегда.

Наталья ПЕРФИЛЬЕВА