Агент народной памяти. Его призванием стала ежедневная фиксация жизни региона

Его призванием стала ежедневная фиксация жизни региона

«Это иллюзия, что фотографии сделаны с помощью камеры… они сделаны глазом, сердцем и головой», — говорил известный французский фотограф Анри Картье-Брессон. Талантливые фотографы одним кадром могут рассказать больше, чем целая статья. Таким профессионалом был и наш коллега Орлик Николаевич Ким, долгое время проработавший фотокорреспондентом Жамбылской областной газеты «Еңбек туы» — ныне «Ақ жол». Сегодня ему исполнилось бы 95 лет. Ниже мы публикуем воспоминания его сына Евгения Кима.

Орлик Николаевич Ким (Се Ку) родился 26 мая 1927 года в селе Черниговка Черниговского района Приморского края в семье родителей Ким Хи Ира (Николая) и Цой Анны. До трагического 1937 года семья проживала в Приморье, как и тысячи корейских семей, иммигрировавших в конце XIX — начале XX веков на территорию Российской империи. В 1930 году появился еще один сын, Семен, и к этому времени в семье воспитывались уже трое сыновей: старший Александр (Сек Пен), средний Орлик (Се Ку) и младший сын Семен (Се Гу). Русскоязычные имена детей, а также переселенцев первого и второго поколений были обязательным условием сложившихся требований к корейским иммигрантам со стороны российских царских властей. В этот перечень входило и обязательное крещение в православных традициях. Но в условиях молодой советской действительности, когда у корейских переселенцев второго поколения стали рождаться дети, уже была свобода выбора.

Орлик Николаевич до конца своей жизни помнил тот вечер осени 1937 года. Мать после позднего ужина отправилась по какой-то надобности в соседнее село, а оставшееся семейство уже расположилось было ко сну. Внезапно в дом вошли какие-­то посторонние, строгие, требовательные люди в военной форме, особенно запомнились ему головные уборы с красными звездами (буденовки), и вся размеренная жизнь семьи превратилась в сплошной кошмар.

В десятилетнем возрасте Орлик Николаевич впервые увидел паровоз. Это случилось на железнодорожной станции в Уссурийске, откуда эшелонными партиями отправляли все корейское население близлежащих районов. По разным данным, с территории Дальнего Востока депортированы от 180 до 200 тысяч корейцев.

В тот памятный день всеобщей неразберихи и суматохи все его сознание захватила одна-единственная страшная мысль: где мама? Эта мысль будоражила его весь путь от Уссурийска до Кызыл-Орды — первой степной станции Казахстана, до которой, не дотянув нескольких километров, наконец, состав остановился. «Гостеприимно» распахнулись двери вагона для скота. Ночь. Степь. И дальние мерцающие огоньки какого-то населенного пункта…

Орлик Николаевич, к удивлению, всегда спокойно относился к этому событию своей биографии. В этом, наверное, усматривалось его своеобразное философское отношение к творящейся событийности.

В Кызыл-Орде пробыли недолго. С трудом собрали семейства сохранившихся в этой всеобщей суматохе близких родственников и односельчан, и, сообща, наудачу двинулись южнее по Транссибирской магистрали. А вот семье Кимов воссоединиться не удалось. Мама обнаружилась только в семидесятые годы прошлого века в местечке неподалеку от небольшого городка Уштобе Талдыкурганской области. В 1973 году, наконец, состоялась эта долгож­данная встреча семьи с утерянным родным человеком. 36 лет длилась эта разлука.

…После Кызыл-Орды группа родственников и семья Хи Ира прибыли в южный город Мирзоян (ныне Тараз) и поселились в небольшом селении, примыкающем к селу Ровное, Кумжоте.

Особое место в жизни Орлика занимала война. Едва минуло ему 14 лет, как вся страна напряглась от страшного потрясающего известия. Жизнь круто изменилась. Отец стал больше и тяжелее трудиться в колхозе. Стало еще голоднее и неуютнее, а еще давило то обстоятельство, что окружение людское с неуважением, а порою и с откровенной озлобленностью относилось к корейским переселенцам: вокруг шла мобилизация, молодые и среднего возраста мужчины уходили на фронт, а лиц корейской национальности не допускали. В аул пришло и горе невосполнимых потерь родных и близких людей. Незримая жестокая линия водораздела легла между обществом и переселенцами. Напрасно молодые парни из депортированных семей обивали пороги военкоматов и мобилизационных пунктов — путь на фронт был закрыт для «японских шпионов». Подобная участь постигла и немецкий народ, а в 1944 году в ауле появились переселенцы, депортированные с Кавказа: чеченцы, ингуши, карачаевцы.

Но было у Орлика и детство с его играми, ребячеством и увлечениями. Как-то, будучи в городе Джамбуле, он увидел фотосалон и красочный стенд с фотографиями. Вид этих изображений произвел на него очень сильное впечатление. Этот случай, вероятнее всего, и стал толчком к увлечению, а затем и к любимой профессии до конца его жизни.

Наверное, все эти тяготы сформировали характер Орлика. Удивительно спокойный, заботливый, ответственный, неприхотливый, с творческой искрой и потрясающим умением делать все своими руками. Эти универсальные качества, а еще упрямство и настойчивость в своем увлечении сделали из него истинного профессионала своего дела.

После войны Орлик был призван в труд­армию в город Караганду, где и прослужил три послевоенных года. В 1948 году, мобилизовавшись с действующей службы, остался в Караганде.

Особенно трепетно отношусь к этим годам жизни Орлика Николаевича. Есть непреложные человеческие истины, без которых сложно представить себе судьбу любого человека. Караганда — своеобразный казахстанский город, где зародилась новая семейная ячейка, связались судьбы моих отца и матери Екатерины Степановны Степановой.

Чтобы обеспечить семью, отец научился многим ремеслам. Работал на шахте, а в свободное время профессионально шил одежду, делал на заказ мебель. Так и выживали.

Но главное дело жизни молодого Орлика, наконец, стало обретать свои конкретные черты. Появилась возможность заняться тем делом, о котором мечтал и которое видел во снах с самого детства. Молодая жена, Катюша, как всегда он ее называл, не препятствовала увлечениям мужа, хотя для семейного бюджета эта нагрузка была нелегка. Фотоаппарат и не один, фотоувеличитель и различные приспособления, фотохимикаты, фотобумага, фотопленки — все это требовало немалых затрат. В этом деле Орлик проявил творческий подход, изготовил своими руками специальный раздвижной столик, полочки для ванночек. Хорошо помню небольшой компактный уголок с красными фонарями в тесной, но уютной землянке.

В семейном архиве Орлика Николаевича хранится огромное количество любительских, но весьма качественных фотографий того времени, а сколько таких его работ есть у соседей, родственников и друзей — не счесть.

1956 год. Было принято решение перебираться в южные края ближе к родственникам. Семья поселилась в селе Бурном (ныне Бауыржана Момышулы).

Зиму 57-го и лето 58-го годов провели на квартире у чеченки по имени Зина. Это время кормились тем, что Орлик Николаевич применял свое столярное мастерство. На участке имелся небольшой сарай, там и разместился он со своим инструментарием. С раннего детства убедился я в том, что знание рабочего ремесла или полезных навыков всегда прокормит любого человека. В этом местечке, как ни странно, особым спросом пользовалась не традиционная городская мебель, к которой уже привык мой отец, а простые сундуки…

Хорошо помню это время. Уютно горит печь-буржуйка, светит керосиновая лампа, щекочет нос знакомый запах свежеструганной древесины, за стенами завывает пурга, отец размеренно что-то строгает на верстаке и одновременно умудряется читать вслух сказки Пушкина.

Фотоснимков этого периода в семейном альбоме нет. На это не было возможности, времени, а главное, отсутствовало электричество.

В конце лета 1958 года перебрались в Джамбул. Мама устроилась на работу в детский дом поваром, а отец с подрядной бригадой занимался строительством домов. Это продолжалось недолго, и весной 1959 года по совету младшего брата Семена Орлик вошел в бригаду рисоводов. Работа была не из легких, отнимала много времени и сил, кроме того, подрастали дети, нас нужно было определять в школу, еще не было своего дома, решался вопрос о его покупке… При этом отец все также увлеченно занимался своим любимым делом, совершенствуя его технологию, будто предчувствуя скорые изменения в своей биографии.

В 1960 году отец с мамой вместе поступили на работу в областной краеведческий музей. Супруга в качестве смотрителя залов, а сам он — художником и фотографом по совместительству. Это было первое его служебное назначение, связанное с любимым увлечением. Теперь оно официально давало ему возможности заработка и развития творческих способностей. И однажды на фотоработы Орлика Николаевича обратили внимание — он был вызван в «высокие» кабинеты и получил свое первое назначение на должность фотокорреспондента районной газеты близлежащего Свердловского (ныне — Байзакского) района области.

Пока стояли теплые деньки, он выезжал на работу в Михайловку (ныне село Сарыкемер) на велосипеде, а когда похолодало, добирался на пригородных автобусах.

Вероятно, это назначение было испытательным сроком, потому как уже в феврале-марте 1961 года Орлик Николаевич был зачислен на должность фотокорреспондента областной газеты «Еңбек туы». С того памятного момента и в течение последующих 27 лет на страницах этой областной газеты публиковались фотографии и заметки к ним за подписью «Фото О. Кима».

Любимое дело, любимая работа, что еще нужно для человека. Часто он бывал в командировках по заданию редакции. Вдоль и поперек объездил и обошел пешком всю Джамбулскую область, побывал в самых глухих и отдаленных ее уголках. Его знал весь регион. Если появлялся он в дальних аулах, в хозяйствах, затерянных в песках Мойынкума, или на отгонных горных пастбищах у животноводов, его всегда приветливо, и уважительно встречали: «Орыке приехал!»

Знали, что его приезд не случайность, и через несколько дней в областной газете «Еңбек туы» появится фотоматериал о достойных тружениках этого края. Как это ценилось в те годы! Как гордились простые люди — животноводы и земледельцы, рабочие предприятий и служащие, строители и рыбаки, когда их успехи отражались на страницах газеты!

Теперь Орлик Николаевич был всегда в центре всех областных событий. За 27 лет фотокорреспондентом он пережил шесть секретарей областного обкома партии, и с каждым из них был знаком лично. Особенно ценил взаимоотношения с Асанбаем Аскаровым, Бименде Садвакасовым и Хасаном Бектургановым.

Работы Орлика Николаевича были востребованы не только в его родной газете «Еңбек туы», практически всегда его фотографии появлялись в областной газете «Знамя труда». Его снимки публиковались в республиканских средствах массовой информации КазТАГа и даже на страницах центральных газет и журналов таких, как «Правда», «Известия», «Огонек». Как члену Союза журналистов Казахстана ему посчастливилось побывать делегатом одного из съездов Союза журналистов СССР в городе Москве.

С 1964 года Орлик Николаевич затеял строительство своего дома. Стройка шла с большим трудом, потому что все делалось только своими руками — от фундамента до крыши. В 1968 году, наконец, после четырех лет тягостного труда вошли в новый дом. Отец тщательно собирал всякие справки и квитанции на покупку строительных материалов. Для государственного служащего тех лет это был очень важный момент — подтверждать свою безупречность во всем. При всех своих связях и знакомствах Орлик Николаевич оставался простым и бесхитростным, истинным гражданином и патриотом своей страны. Несмотря на то, что сама профессия заставляла его быть в центре всех политических социальных и культурных событий, он всегда оставался беспристрастным хроникером.

Отец всегда говорил, что в его жизни все сложилось так, как надо. Не винил ни правительства, ни партии, ни Бога. Не случись той страшной депортации, не встретил бы свою Катюшу, не создал бы замечательную семью, не смог бы заниматься любимым делом всей жизни — это была его оценка пройденных лет.

Ушел из жизни Орлик Николаевич 3 сентября 2010 года в возрасте 83-х лет. К тому времени уже не стало всех близких старшего поколения, принявших на себя всю тяжесть страшных лихолетий, победивших в войне, отстроивших страну. Он был последним из них. Как истинный хроникер-документалист, журналист, он принял на себя эту ношу — быть последним. Как будто оглянулся назад, в прошлое, перед выходом: все ли правильно, все ли на месте и вышел, захлопнув за собою дверь истории целого поколения любимых людей.

Фото Орлика КИМА