Эта встреча в мае 1989 года произошла случайно. Мужчина, с которым я разговорился, воевал с 1942-го по 1945 год, пройдя путь от Воронежа до Вены.
— Служил наводчиком орудия ЗИС-3, самой массовой пушки Красной Армии во время войны, — начал свой рассказ Семен Кудрин. — Пушка была, как сейчас говорят, многоцелевой — мы участвовали в артиллерийских подготовках наступления, отражали вражеские атаки пехоты и танков, поддерживали наступающие наши войска, отражали немецкие контратаки и так далее. Разве что по самолетам не стреляли! А ведь как появилась эта пушка? Перед войной кому-то пришла идея создания универсальных пушек основного калибра 76,2 миллиметра, трехдюймовки, которые бы могли стрелять и по наземным, и по воздушным целям. Выпустили довольно много таких универсалов — УСВ, у них был длинный ствол 55 калибров, и он мог задираться вверх на 75 градусов. Но зенитка из УСВ получилась никакая, да и артиллеристов учить сразу в двух ипостасях — дело гиблое. Каждой зенитке нужны свои дальномер и снаряды, в общем, из этой идеи толком ничего не вышло. Зато средств ушло на все эти дела много, пушки были тяжелые, дорогие и сложные. Нужна была легкая, простая в производстве пушка под трехдюймовый снаряд. И перед самой войной наш конструктор Василий Грабин создал такое орудие, его и назвали ЗИС-3. В марте 1942 года, когда я был призван в Красную Армию, в учебном подразделении меня направили на курсы наводчиков. Сначала обучали на 45-миллиметровой пушке, но потом перевели на новое орудие ЗИС-3. Пушка была, несмотря на калибр, легкой, в бою, если было надо, мы ее разворачивали на месте вдвоем-втроем. Спокойно делали до 12-15 выстрелов в минуту, у пушки был автоматический клиновой затвор, сам открывался после выстрела и закрывался, когда снаряд досылали в ствол. С танками мы тоже боролись, благо дальность прямого выстрела была 760 метров. В 1943-м, когда появились новые немецкие танки, к нам прислали подкалиберные снаряды с сердечниками из карбида вольфрама. Такой с 500 метров пробивал 10 сантиметров брони, если попадал под прямым углом. Снарядов этих сначала было мало, выдавали по три штуки на орудие под расписку, и не дай боже хоть один потерять! После стало их побольше, но ненамного, максимум десяток держали про запас на случай встречи с тяжелыми немецкими танками. У танкистов, помню, было то же самое.
— Трудно было бороться с «Тиграми»?
— Да, не так чтобы очень, — к моему удивлению, ответил ветеран. — Все дело в том, как ты подготовишь позицию, замаскируешься, проверишь дистанцию до всех видимых ориентиров… Ну и главное — не стрелять до того, как танки подойдут на расстояние поражения. Тут еще одна особенность: наши танки шли в атаку на предельной скорости, чтобы быстрее дойти до вражеских позиций, и в танк было труднее попасть. Зато и пехота от них отставала, и немцы жгли в ближнем бою гранатами, а после — фауспатронами… Немцы же шли в атаку на малом ходу, чтобы пехота не отставала и засекала наши орудия — из танка-то обзор не очень. «Тигры» же постоянно маневрировали, от пехоты не отрывались и обстреливали издали все подозрительные места. С ним тягаться можно было максимум с 500 метров: у меня дальность прямого выстрела — 760 метров, а у него с его 88 миллиметрами —
1800 метров, поскольку ствол длиннее и заряд больше, так что подпускали мы их поближе. В лоб не возьмешь — бей его в борт, по стволу пушки, по гусеницам, командирской башенке. Так что если с ясной головой воевать, то и «Тигра» бить было можно. «Пантера» — тоже зверь еще тот, в лоб бить — все снаряды даже с 300 метров отлетали — наклонная броня. Но в борт брали ее, как милую, главное — момент подгадать. С 1943 года мы воевать научились, и пехота танков немецких бояться перестала, и артиллерии у нас было много, так что наступали мы уже уверенно. Стрелять по танкам нас хорошо учили, и если у первых «Тигров» и «Пантер» командирские башенки были высокие, в них мы часто попадали, то к концу 1943-го эти башенки стали чуть не заподлицо с крышей баши, чтобы их командирам головы не отрывало!
— А самый запомнившийся вам бой где произошел?
— Боев было много, каждый — насмерть, можно было погибнуть или без вести пропасть. Но вот бои на Днестре в августе 1944-го были страшные.
Как выяснилось, речь пошла о Ясско-Кишиневской операции (20-29 августа 1944 года), проведенной с целью разгрома крупной немецко-румынской группировки, прикрывавшей балканское направление, освобождения Молдавии и вывода Румынии из войны. Операция закончилась победой войск Красной Армии, освобождением Молдавской ССР и полным разгромом южного крыла германского фронта. Румыния вышла из войны на стороне Германии и перешла на сторону антигитлеровской коалиции. Советские войска стремительно вышли к границам Болгарии, Югославии и Венгрии. Красной Армии предстояло преодолеть реку Днестр, и в одной из наступающих групп был и расчет дивизионной пушки ЗИС-3 старшего сержанта Кудрина.
— Переправлялись мы через Днестр ночью, во время артподготовки, когда по высокому западному берегу еще била наша артиллерия, — рассказывал ветеран. — Так уж не везло нам, что все восточные берега рек, текущих с севера на юг, — высокие, их вода подмывает из-за вращения Земли. Нам капитан еще на Днепре об этом рассказал, а наши берега — низкие. Высадились мы на бережок, там были румыны, они и драпанули сразу, так что удалось к утру захватить плацдарм, два километра в длину и почти километр в ширину. Окопались, а уже утром прилетели немецкие пикировщики Ю-87 и стали нас бомбить, их отгоняли наши истребители, потом немцы начали артподготовку, и часов в 10 утра начались атаки. Ясно, что немцам надо было сбить наш плацдарм быстрее, пока подмога к нам не переправилась. В атаку пошли шесть танков средних и батальон пехоты. Нас поддержала артиллерия, так что эту атаку мы отбили. Через час — новая атака и так до темноты, раз за разом. К вечеру наши окопы были засыпаны и трупами, и землей осыпавшейся, прятаться от обстрела стало негде. От батальона, что с нами был в десанте, к ночи осталось полсотни человек, офицеры убиты или ранены. Мое орудие разбито, из расчета уцелели двое — я и подносчик снарядов, оба раненые. Наша батарея за день уничтожила 12 танков и «Штугов» (штурмовое орудие Sturmgeschütz III — немецкая самоходно-артиллерийская установка класса штурмовых орудий — прим. Ю. Е.) и 10 полугусеничных БТР. Пехоту их положили: перед окопами от трупов земли не было видно. И ночью остатки нашего батальона и артиллеристы, оставшиеся без орудий, переправились назад, на восточный берег Днестра. Потом-то мы поняли, что основной удар наши наносили севернее, а такие, как мы, отвлекали на себя немецкие резервы. Но что поделать — на войне как на войне! Мы тогда в прорыв пошлина 300 с лишним километров, освободили Кишинев, вошли в Румынию. Все верили, что войне скоро конец.
— Правда ли, что артиллеристам за каждую уничтоженную цель платили премии?
— Да, это секретом и не было. За уничтоженный танк расчет орудия получал премию: командир и наводчик — по 500 рублей, остальные — по 200 рублей. За бронетранспортер — по 250 и 200 соответственно, за орудие — столько же. Были премии и у бронебойщиков, и у пехоты, и у летчиков, и моряков. За сбитый самолет премия была 3000 рублей! Боевые доплаты солдаты и офицеры отправляли родным в тыл, там на рынках можно было подкормиться помимо пайка, в тылу он был маленький.
Вот такой бесхитростный рассказ о той великой войне, о которой нам надо помнить и передавать эту память новым поколениям. Ведь те солдаты, что сложили головы ради нашей жизни и свободы, заслуживают вечной памяти.
Юрий ЕФИМОВ