Он во многом был первым. Врач Кукеев из жизни ушёл с улыбкой на лице

Врач Кукеев из жизни ушёл с улыбкой на лице

Через несколько дней медицинская общественность республики отметит 90 лет со дня рождения известного врача, одного из основателей сосудистой хирургии Казахстана, отличника здравоохранения СССР, почетного гражданина Жамбылской области, профессора Турара Койшыгараевича Кукеева.

Он скончался в декабре 2016 года, но светлая память об этом человеке навсегда останется в сердцах людей. А обширные научные знания доктора Кукеева будут путеводной звездой для многих молодых медиков.

Отеческое напутствие

Путь Турара Кукеева в медицину был предопределен заранее. Отец его воевал на фронтах Великой Отечественной войны, где получил серьезное ранение легкого, и в 1946 году скончался. В сознании подростка навсегда остался надрывный голос отца: «Сынок, мне много пришлось пережить и страдать из-за этого ранения. Если придется дальше учиться, стань врачом. Я ухожу в иной мир, и это мое последнее желание».

Уже будучи маститым врачом, Турар Койшыгараевич не раз признавался, что именно это напутствие позже помогло выдержать нелегкие годы учебы, да и не только.

После смерти отца у сельского мальчишки остались на попечении больная мать, младшие брат и сестра. С пятого класса пришлось работать наравне со взрослыми, буквально выживать в трудные послевоенные годы.

В сенокос Турара ставили учетчиком. И когда в конце каждой недели он приезжал в центральную усадьбу с отчетами, довольный главбух не раз предлагал в следующий сенокос идти к нему штатным счетоводом. Мать расцветала, слыша эти разговоры.

Но прозорливый юноша понимал, что без диплома в дальнейшем придется туго, да и напутствие отца было в памяти. В областном центре Джамбуле тогда работали три техникума — педагогический, статистический и зооветеринарный плюс фельдшерско-акушерская школа. Правда, парней коробило от составной части «акушерская» в этом названии, и в медицину они практически не шли.

Далекий от предрассудков и суеверий Турар поступил именно в эту школу.

— Через 20 дней учебы преподаватель химии пригласил меня в учительскую. Душа ушла в пятки, стал вспоминать, что успел натворить. Химик же сообщил, что также является директором вечерней школы, но рабочий класс учиться не желает, а у него план, отдел образования давит, каждый ученик на счету. «Чувствую, что ты парень старательный, сможешь заниматься и там, и здесь. А лишних знаний никогда не бывает!» — сказал преподаватель. И я после этих слов каждый вечер с 17.00 до 23.00 учился и в вечерней школе. Это помогло мне при поступлении в институт, по знаниям и интеллекту я нисколько не уступал коренным алмаатинцам и вскоре стал лидером и в учебе, и общественной жизни, — вспоминал позже Турар Койшыгараевич.

Сталинский стипендиат

В медицинском институте Турар становится единственным на лечебном факультете сталинским стипендиатом. На третьем курсе его кандидатуру утверждают на факультетском, общеинститутском студенческих советах, затем в Министерстве здравоохранения и затем в Совете Министров Казахской ССР.

Сталинскую стипендию выдавали сразу за семестр, и изумлению Турара, учившегося уже на четвертом курсе, не было предела. Размер стипендии составлял 800 рублей, тогда как зарплата молодых врачей 650 рублей! И когда на руки выдали сразу 4800 руб­лей, он не знал, что делать с такой огромной суммой. Кстати, автомашина «Запорожец» стоила тогда девять тысяч рублей.

Пришлось Турару всю группу три раза сводить в ресторан, потом и молодых преподавателей тоже. Затем отправил матери две посылки с индийским чаем да пуховыми платками, дефицитными по тем временам товарами. Оставшиеся деньги переслал родным.

Окончив институт с отличием, он мог остаться в аспирантуре на одной из теоретических кафедр, но отказался.

Как сталинский стипендиат Турар имел право выб­рать при распределении город, больницу, но он настоял, чтобы его направили в Таласскую районную больницу Джамбулской области, и вскоре получил назначение заместителем главного врача райбольницы.

В родных краях

Главный врач Зейнолла Байбатыров был безмерно раз приезду молодого доктора, ведь катастрофически не хватало специалистов: из 11 штатных должностей врачей занята была всего одна, уже второй год люди работали без отпусков. Через неделю и подуставший главврач ушел сразу в двухгодичный заслуженный отпуск, оставив на хозяйстве молодого заместителя.

И Турар Кукеев развил бурную деятельность, проявляя при этом недюжинные организаторские способности. Санитарного врача он сажает на терапевтический прием, и когда тот пытается отказаться, мол, не лечебник, приводит довод, что и на санитарном факультете внутренние болезни изучались весь полный курс. Акушерка начинает вести прием в качестве гинеколога, довольно опытная старшая медсестра — прием детей. Сам Турар ведет работу со всеми больными хирургического профиля вплоть до офтальмологии.

Мало того, начинается подковерная борьба с местными властями, требующими согласно партийной разнарядке людей на… сенокос. Как-то пришедший инструктор райкома партии потребовал выделить 13 человек на сельхозработы.

— Ты коммунист и обязан выполнять требования партии, — кипятился инструктор. Выручила статья в «Медицинской газете», где говорилось, что даже в период уборочной страды медиков нужно использовать только по назначению. Пришла идея дать телеграмму о произволе местного райкома в респуб­ликанский Минздрав. Но были сомнения, что районный узел связи пропустит такое сообщение, а не поставит в известность райком партии.

Пришлось водителя старой полуторки немца Оскара, человека донельзя пунктуального и порядочного, отправить в Джамбул с текстом послания. Через два дня пришел ответ из министерства, что медиков во время страды следует использовать только по прямому назначению. После этого две медбригады из четырех человек — фельдшеров и медсестер — отправились обследовать колхозников, занятых на сеноуборке.

Работы было непочатый край. В районе действовали три крупные больницы, семь фельдшерско-
акушерских пунктов. Предстояло и в них провести ремонт, обеспечивать топливом, искать кадры.

За короткое время работы Турар Кукеев демонстрирует высокий уровень профессиональной подготовки: впервые стал исполнять сложные операции под наркозом, в условиях райбольницы выполнять медицинские аборты.

Как-то привезли из песковой зоны пожилого человека. Весь трясется, стонет, рука отекшая, на поверхности ладони огромная язва. Такое Турар видел впервые, но из теории вспомнил, что именно так выглядит сибиреязвенный карбункул. Выяснилось, что несколько дней назад у больного от чумы пала лошадь. А хозяин, вместо того чтобы сжечь и закопать труп животного, решил из жадности снять шкуру.

В областную санэпидемстанцию ушла депеша с донесением о возможной сибирской язве. Но в СЭС не могли даже подсказать, как ее лечить. Правда, на складе лекарств облздрава оказалась в наличии противоязвенная сыворотка. Пришлось назначать антибиотики, систему, сердечные препараты, больного обустроить в отдельной палате. Вскоре прибывшая из областного центра машина со спецоборудованием подтвердила диагноз, и благодаря принятым врачами мерам больной успешно пролечился.

Еще был случай. Приехала молодая женщина, жена чабана, у нее на кисти руки развивалась флегмона — гнойное воспаление. Требовался общий наркоз, которого в райбольнице отродясь не делали. Хирург решил рискнуть, слишком сложно было отправлять в Джамбул женщину с непрерывно орущим на руках трехмесячным младенцем.

Поставили систему, капают, обычно через 40 секунд больной отключается. Когда досчитали уже до минуты с небольшим, больная стала ругаться, затем раскидала державших ее медсестру и санитарку. Плюнув на стерилизацию, пришлось вызвать ее мужа. Уже он держал жену, а хирург вскрывал гнойник. Закончив процесс, женщину госпитализировали, а врач отправился домой. Через некоторое время его опять вызвали в больницу, подняв с постели.

Оказывается, пациентка после операции приложила к груди плачущего ребенка. Он же, наглотавшись с материнским молоком наркотических веществ, уснул мертвецким сном. Ситуация становилась критической. Младенец мог и не выйти из состояния наркотического опьянения.

— Куда и кому звонить в час ночи? Лихорадочно стал вспоминать институтские лекции по фармакологии, и в памяти всплыло: кофеин является возбуждающим средством, и лучше его ввести внутривенно. Но откуда у трехмесячного ребенка вены? И опять пришла в голову фраза из учебника: следует вводить в родничок на темени. Проколол, ввел, сделал холодное обтирание, и ребенок захныкал, я опустился на стул, — вспоминал Турар Койшыгараевич.

Молодой врач всего за два месяца в райбольнице стал доктором широкого профиля. С немногочисленными помощниками работать пришлось не покладая рук, а больных так и не убывало.

Основоположник сосудистой хирургии

Турар Кукеев уже вступил в должность главного врача, как пришел вызов в аспирантуру при кафедре госпитальной хирургии Алма-Атинского мединститута. Наставником стал заведующий кафед­рой, главный хирург Минздрава Казахской ССР, профессор Михаил Брякин. Он предложил аспиранту заняться развитием сосудистой хирургии. Это направление медицины и в Москве-то слабо развивалось, а в Казахстане вообще стояло на нуле.

Имея полномочия главного хирурга республики, Михаил Иванович помог своему ученику открыть кабинет для приема сосудистых больных при городской поликлинике, затем отделение сосудистой хирургии при больнице скорой помощи.

Таким образом, Михаила Ивановича Брякина наряду с Тураром Кукеевым можно с полным правом считать основоположником сосудистой хирургии в республике.

Впрочем слово «первый» в отношении Турара Койшыгараевича можно применять часто. Так, будучи профессором кафедры госпитальной хирургии, он становится первым почетным профессором известного центра хирургии имени А. Сызганова. Знаменитый американский кардиохирург Майкл Дебейки, под руководством которого его ученик, российский хирург Ринат Акчурин сделал аортокоронарное шунтирование российскому президенту Борису Ельцину, был в этом списке… вторым.

За десятки лет медицинской карьеры Турар Кукеев в родном АГМИ прошел путь от рядового аспиранта до профессора, заведующего кафедрой. Им выполнено более семи тысяч операций на всех органах человеческого тела, опубликовано более 150 научных исследований, монографий, учебников, методических пособий. Он долгие годы консультировал институты урологии и туберкулеза. Там часто случались экстренные ситуации, когда необходимы срочные операции. К счастью, руки и глаза его ни разу не подвели.

Секреты долголетия

На просьбы коллег и журналистов поделиться секретами профессионального долголетия он отвечал:

— Первый секрет — хорошая генетика: один из моих предков дожил до 136 лет. Генетика раньше несправедливо считалась буржуазным учением, в действительности же много явлений связано именно с генетикой и геронтологией. Второй секрет — здоровый образ жизни. Что нас портит с пеленок? Табак и алкоголь. Сам курил 45 лет. На занятиях по анатомии студентам-медикам приходилось работать с трупами. И чтобы перебить этой специфической запах, многие из нас стали покуривать. Курил я до весны 1998 года, пока не диагностировал у себя опухоль. Довольно неприятную процедуру – колоноскопию — делал один из моих учеников. С тех пор я бросил курить, и даже табачный дым мне неприятен, — признался Турар Койшыгараевич.

Также профессор считал немаловажным состояние нервной системы, то есть команды, отдаваемые мозгом, сказываются прямым образом на здоровье человека. Большую роль играет питание, оно должно быть полноценным, удобоваримым с учетом возраста.

— У Турара Койшыгараевича было очень много учеников, — вспоминает один из них, профессор Аскар Алимжанов, — и памятью он обладал феноменальной. Знал по именам всех своих выпускников, даже учившихся 30-40 лет назад. Помнил, как учился студент, из какого он города или области, где работал, кто его родители.

До последних дней жизни 83-летний Турар Кукеев занимался преподавательской деятельностью. Накануне рокового дня перед Новым годом ему стало плохо. Близкие и врачи уговаривали лечь в больницу.

— Сегодня не лягу, у меня группа интернов останется бесхозной. Завтра они придут на занятия, я семинар проведу, перепоручу их и только потом приеду, — отвечал профессор.

И в реанимации уже после операции он долго находиться не захотел.

— Что я здесь буду делать, бока что ли отлеживать? А где духовная пища? Дайте мне газет и журналов, — требовал он.

Это было уже 31 декабря. До самого вечера шли к нему в палату родные и коллеги. Смотрят, а вечером стол завален бутылками виски, коньяка, шампанского.

— Врачи же мужчины, что они, кефир мне к празднику принесут? — отшучивался и веселился Турар Койшыгараевич.

А перед боем курантов так и ушел из жизни — с улыбкой на лице…

Жарылкасын НУРАЛИЕВ