Начало ХХ века — время испытаний
В начале ХХ века на долю жителей Аулие-Атинского уезда выпало огромное количество бед и лишений. Вспомним те тяжелые годы по историческим и архивным материалам, которые бережно хранят народную память и боль многих поколений.
Неурожай 1917 — 1918 годов и последовавший за ним голод вынуждают около 50 процентов казахского населения оставить насиженное место и отправиться на заработки в переселенческие поселки и города Туркестана, а часть европейского населения по той же причине вернулась в Россию и на Кавказ. Уезжая, казахи продавали за бесценок свои зимовки, а те, кому не удалось это сделать, бросали свое хозяйство на произвол судьбы.
О том страшном времени пишет Бауыржан Момышулы в автобиографическом романе «Наша семья»: «Подряд два года в наших краях были неурожаи, была засуха. Корма для скота недоставало. Зима была суровая. Начался массовый падеж скота. Люди наши с пустыми руками встретили весну. Наши соседи чрезвычайно пострадали, некоторые семьи вымерли, другие разбрелись по родственникам. Только на третий год народ собрался, получили от государства семенной фонд… Первые годы Советской власти в нашем крае прошли очень бурно, в своеобразной классовой борьбе, в условиях родовых распрей, создания аульных группировок и шантажей еще не сложившей оружие полуфеодальной знати — биев, волостных управителей, баев, которые стояли за спиной своих бедных родственников и вели ожесточенную борьбу за власть в ауле, в волости и за влияние в уезде».
Так начался новый, советский период в истории города. Люди поверили, что наступит светлое будущее, которое началось с национализации промышленных и кустарных предприятий, реквизиции земельных участков, сопровождающейся раскулачиванием. К большому сожалению, имена неугодных Советской власти людей, которые строили и открывали в Аулие-Ате заводы и фабрики, мельницы и маслобойки, продовольственные магазины и аптеки, трудились на земле и выращивали скот, были стерты с исторической памяти нашего города. По данным Сырдарьинского областного комитета, собранным учителем Аулие-Атинского городского училища Г. Ячником, в 1891 году в Аулие-Ате проживало 127 семей, по социальному статусу причисленных к мещанам. Вот некоторые имена из этого списка: Каллаур В. А., Усов Г. Н., Авров Н. А., Васильев Н. К., Высоцкий К. А., Маслов В. Д., Лаврентьев В. П., Попель И. И., Ермолаев Н., Мозгунов Ф. Что стало с ними и другими представителями интеллигенции после революции, доподлинно неизвестно до сегодняшнего дня.
Политические репрессии начались сразу после Октябрьской революции, их жертвами первоначально становились противники большевиков. Репрессии проводились и по социальному признаку — против бывших полицейских, жандармов, чиновников царского правительства, священников и имамов.
С октября 1917 года началась конфискация «в пользу народа». Все «богатые» люди обязаны были писать о своих доходах. Проводился повсеместный обыск. Строчки из постановления протокола № 124 от 25 марта 1919 года заседания Президиума Аулие-Атинского исполкома говорят сами за себя: «Предложить всем исполкомам на местах и Городской Коллегии взять на отчет согласно распоряжению из центра всех буржуев и представить списки в наикратчайший срок в исполком с указанием возраста, специальности, имущественного и образовательного ценза и отношения к воинской повинности». Многие горожане возмущались проводимой политикой. Из личного заявления гражданина Ивана Смирнова (№ 2122 от 8 апреля 1919 года): «…Всю жизнь я трудился, от деревни до деревни, зарабатывал только малые гроши для проживания. Благодаря же добрым людям, которые, видя мои непосильные труды и честность, помогли мне открыть мануфактурную торговлю, которая никогда не превышала 5000 руб. оборотом лично моего. Как мне было обидно и горько, когда я узнал, что и я также числюсь буржуазией. Прошу быть снисходительным к моему труду». В просьбе не зачислять его в категорию буржуев было отказано ему и еще одному жителю Аулие-Атинского уезда Мозгунову — владельцу нескольких мельниц, который открыто писал о приближающемся голоде.
Для борьбы с голодом в 1918 году зажиточных азиатов и европейцев обяжут выплатить крупную сумму денег: от 100000 до одного миллиона рублей. Из предоставленных исполкому списков в городе Аулие-Ате и уезде буржуями числились среди туземного населения 74 человека, среди европейского населения — 31.
Выбранный политический курс новой власти был направлен на ряд реформ в народном хозяйстве, в том числе на насильственный перевод кочевников на оседлую жизнь, перешедший в массовую коллективизацию.
Казахстан был отнесен к той региональной группе, где коллективизацию необходимо было завершить в основном к весне 1932 года (за исключением кочевых и полукочевых районов), это воспринималось как очередная ударная компания. С каждым месяцем она ускоряла темпы. Филипп Голощекин, инициатор и главный проводник насильственного, ускоренного «оседания» коренного кочевого населения Казахстана, все проблемы коллективизации хотел решить одним махом и в самые кратчайшие сроки. В 1929 — 1930 годы в Казахстане повсеместно был неурожай и массовый падеж скота. От голода и эпидемий вымирали целые аулы.
Другая характерная особенность того периода заключается в том, что насилие и разрушение сопровождалось массовыми репрессиями. В своей книге «Открытая рана» шведский политик П. Альмарк характеризует репрессивные действия в Советском Союзе, который он называет «Государством ГУЛАГ»: «… Многих граждан убивали потому, что они принадлежали не к тому классу. Это были (или должны были быть) буржуазия, аристократия, кулачество. Другие пострадали потому, что относились к «плохой нации или расе» — это украинцы, черноморские греки, немцы Поволжья и другие, третьи — за плохие политические «фракции» —
троцкисты, меньшевики и т.д. А еще были сыновья или дочери, жены или мужья, матери или отцы тех, кого большевики в чем-то обвиняли…»
Волна репрессий коснулась многих наших земляков, чьи жизни неразрывно связаны с судьбой родины. Трагедия заключается в том, что погибли честные, верно служившие своему народу люди. «Я был, есть и буду честным большевиком…» — писал в своем предсмертном послании арестованный в 1938 году умелый организатор, опытный специалист, председатель Союза кожевенников Казахской ССР С. Левитанус, для которого город Аулие-Ата был родным, так как здесь прошли его молодые годы и остались жить и верить в справедливость его родные и близкие.
Для придания легитимности проводимым арестам была придумана версия о том, что «национал-фашисты» во главе с заместителем председателя Совета народных комиссаров РСФСР Тураром Рыскуловым хотят «отделить Казахстан от СССР и отдать его под протекторат Японии, а сами они являются японо-германскими шпионами».
Кому могло прийти в голову, что квалифицированный рабочий со станции Чу С. Анциферов является агентом японской разведки? А разве мог 78-летний мулла, не имеющий светского образования, распространять провокационные слухи о новой Конституции, вести антисоветскую агитацию? Эти и другие обвинения не имеют никакой логики, доказательств вины, не поддаются здравому смыслу, но все-таки по этим «фактам» выносили приговор — расстрел!
В Казахстане находились самые крупные лагеря ГУЛАГа — АЛЖИР, Степлаг, Карлаг. Республика превратилась в одну большую тюрьму. За годы репрессий в Казахстан сослано более пяти миллионов человек.
1997 год был объявлен Годом общенационального согласия и памяти жертв политических репрессий. Имена репрессированных соотечественников возвращены народу и живут в названиях населенных пунктов, школ, улиц. И эта работа еще далеко не завершена.
Память о жертвах репрессий и голода должна быть сохранена в назидание подрастающему поколению, во имя благополучия и стабильности.
Анна КРОКОШЕВА,
Жазира ШИЛЬДЕБАЕВА,
научные сотрудники государственного историко-культурного заповедника-музея «Памятники древнего Тараза»
Комментарии закрыты.