Шерхан-легенда

Он был тем человеком, который умел принимать неожиданные решения

Окончание

В Жуалах стоит высокий дом, подаренный чиновниками. История этого дома тоже заслуживает отдельного разговора, потому что в ней переплелись благородство и невнимательность. Известный общественный деятель Асанбай Аскаров в бытность руководителем области однажды поинтересовался, как живется акыну Кенену. Не удовлетворившись предоставленной информацией, он поехал лично посмотреть. И увидел, что знаменитый Кенен прозябает в жалкой хибаре. «Так не годится, это же пятно на нашей репутации», — сказал глава области и организовал строительство добротного дома. Сейчас в этом доме находится музей Кенена Азербаева. Новым поколениям казахов есть что почерпнуть из жизни акына Кенена.

Из таких же благих побуждений родилась идея строительства дома для Шерага на аулиеатинской земле. Эту работу начал Амалбек Тшанов, когда был акимом Жамбылской области. Он подобрал большой дом с обширным участком, ремонтники приступили к обустройству здания. Однако А. Тшанова вскоре перевели на другую работу. Следующий аким, видать, не понял, какое место в обществе занимает Шерага, поэтому свернул работы по ремонту дома. И когда руководителем Жамбылской области стал Серик Умбетов, вновь был поднят вопрос о доме для Шерага. Тот дом, в котором начинался ремонт, к тому времени благополучно оказался в других руках. Поэтому было решено построить новый дом именно в ауле, а не в городе. Тогдашний аким Жуалынского района Ермек Усенбаев взялся за этот проект. Так завершилась многолетняя эпопея с домом, который вскоре был построен. И Шерага каждое лето три-четыре месяца жил здесь.

Изредка за аулом кто-то появляется верхом на лошади. На чиновника не похож, слишком уж прост; на местного скотовода тоже не похож, чересчур спокойно ведет себя. Местные привыкли к нему. Однажды к его дому подъехали два всадника. Они тепло поздоровались с хозяином, будто родные браться. Рассказали, что в округе только и говорят о приезде в аул Шерага. Все время сидит с карандашом в руках и что-то пишет. Лишь изредка садится на коня и прогуливается за околицей. Прослышав про это, аким соседнего района Дархан Мынбаев заказал мастеру из района Замин из Узбекистана седло со всеми принадлежностями. Увидев такой подарок, Шерага воскликнул: «Лошадь у меня хорошая, да вот сбруей похвастать не могу. Теперь в таком седле можно даже в Аксу-Жабагылы съездить». Спутник Дархана Пердебай Танирбергенов тотчас оседлал коня Шерага новым седлом.

Жуалы территориально хоть и относится к Жамбылской области, но имеет давние тесные отношения с Южным Казахстаном. Особенно эти два региона сблизились благодаря стараниям Шерага. Если в Таразе есть Несипбек, то в Шымкенте живет Мархабат Байгут. Мы специально позвонили Мархабату-ага, чтобы он поделился воспоминаниями. «Благодарение Аллаха тебе, пусть дух Шерага поддерживает тебя в твоих начинаниях», — написал в ответ Мархабат Байгут, словно мы оплакивали смерть родного отца.

«В 1982 году мои два рассказа победили в конкурсе газеты «Қазақ әдебиеті», и я стал лауреатом, —
написал Мархабат-ага. — Однажды мне выпала дорога в Алматы, где я встретился с ответственным секретарем газеты Кажыгали Муханбеткалиевым. «Ты как неродной, не приезжаешь. Ни обмывки от тебя не дождешься, ни теплоты, — пошутил он и посоветовал: — ты бы зашел к Шерага поздороваться».

«Уагалейкум ассалам!» — звонко ответил он на мое приветствие, показывая расположение ко мне. Затем ощетинился, стряхивая пепел с сигареты. Слегка прокашлялся. Взял в руки бумаги и стал редактировать тексты. Чуть погодя натужно протянул: «Та-а-ак, приеха-а-ал». «Вы признали мои рассказы победителями конкурса, вот зашел поблагодарить». Вот он тогда посмотрел на меня поверх очков! «Ты не нас, свои рассказы поблагодари, что принесли тебе победу», —
буркнул он. Нахмурил брови. Вновь
уткнулся в бумаги. «Хорошо тогда», —
сказал я. «Хорошо», — ответил он. «Шерага не понравилось, зря я к нему зашел», — поделился впечатлениями с Кажыгали. Он стал расспрашивать, как прошла встреча. И расхохотался над моим рассказом.

Спустя несколько лет мы в Союзе писателей Казахстана увидели Шерага. Он сидел на старом диване на втором этаже. Рядом с ним Сайлаубек Жумабек. «А вот и он сам идет, Вы спрашивали про него», — смеясь, Сайлаубек указал на меня. Я с удивлением подошел к ним, про себя думая: «С чего это вдруг Шерага заинтересовался мной?» «Давненько я не видел Аксу-у, давненько не видел Жабагылы-ы», — нараспев сказал Шерага. Затем уже серьезно сказал: «Короче, я соскучился по Аксу-Жабагылы. Мечтаю съездить, побродить по тем местам». Я неуверенно почесал затылок. «Ага, конечно, можно побродить. Но Вам нужно создать условия для отдыха, — пробормотал я. — Руководство района… немного странные…»

Шерага и Сайлаубек занялись ручной борьбой. «Нам ни к чему ни ваше руководство, ни особенные условия, — сказал Шерага. — Четыре булки хлеба хватит, обмакнем их в целебные воды Аксу-Жабагылы, нам этого вполне хватит». На следующий год мы с Туткабаем Иманбекулы уговорили руководство района, организовали Шерага отдых в Аксу-Жабагылы…»

Те поездки Шерага были не просто путешествием. Он побывал не только в Кордае или в Жуалах. Ездил в Катонкарагай на востоке, видел Абыралы, ходил по атырауской земле. Слушал людей, донес их пожелания до властей. Об этом он написал не только в художественных произведениях и публицистических статьях. Эти вопросы он поднимал в Парламенте, докладывал Президенту, ставил проблемы перед Правительством. Слова Шерага в стенах Парламента остались в памяти народа, как легенды. «Только у змеи язык раздваивается, а у человека только один язык», «Продажа земли равнозначна продаже матери» — эти и другие высказывания Шерага, как говорил Есенгали Раушанов, превратились в афоризмы.

Об одном из таких афоризмов напомнил Дархан Мынбай: «В молодости мы в Парламенте делали синхронный перевод. В один из дней приехали представители российского министерства атомной энергетики. Руководит делегацией замес-титель министра. Да и остальные не простые люди — одни генералы. «Разрешите нам произвести последнее испытание. Мы уже подготовили ямы для взрывов в Абыралы», — попросили они. Оказалось, что они с этой просьбой обратились к Президенту Нурсултану Назарбаеву. А он ответил, что этот вопрос должен решить Парламент. Тогда Шерага сказал буквально следующее: «Есть такой зверь —
крокодил. Прежде чем проглотить жертву, он, оказывается, обливается слезами. Вот вы обещаете компенсацию, а мы посчитали, и у нас вышло по 15 булок хлеба на каждого казахстанца. Теперь скажите, сколько вы должны дать, чтобы залечить раны людей, годами страдавших от ядерных взрывов?» Таким образом, последнее ядерное испытание так и не состоялось».

Итак, Шерхан Муртаза часто ездил в аул. Теперь его жизнь можно сравнить с жизнью Шолохова, который в последние годы увлекся рыбалкой. Но были времена, как когда-то говорил Оралхан Бокей: «Шерага, посмотрите вниз, нас там видно?» Он находил время и редактировать газету «Қазақ әдебиетін», и писать роман-эпопею «Красная стрела», и заниматься переводами. За роман «Черное ожерелье» удостоился Государственной премии. Два-три раза избирался депутатом. Где бы ни находился, он представлял из себя острие копья, острой правдой жаля нерадивых чиновников. Писательство и общественная деятельность, как два крыла самрука, на какие только высоты не вознесли его! На вопрос «Ты откуда пришел?» один гений ответил: «Из детства». Эти слова, которыми начинается роман «Ай мен Айша», говорят обо всем.

Жанр данной книги можно определить и как роман-притча. В нем отражено детство много повидавшего и пережившего человека. У каждого эпизода есть начало и есть конец. Автор выбрал притягательный жанр повествования, когда произведение читается очень легко. Да, он пишет про себя, но не злоупотребляет своим присутствием во всех эпизодах. Настоящее мастерство заключается не в оголтелом следовании за героем, а в наблюдении за ним со стороны. Даже если ты пишешь со слезами на глазах, и когда с пера капают не чернила, а кровь, есть опасность, что произведение станет очередным слезливым чтивом. Некоторые писатели пишут произведения, вместе с героем переживая все печали и горести человеческой доли. Однако это не задевает читателя за живое. Когда нежный лиризм срастается с жестким реализмом, не должно быть места притворству. Перу Шерага присущ стиль мировых классиков, которые не отделяют жизнь отдельного человека от природы, а показывают его в гармонии с естественной средой.

Одним из литераторов, глубоко понявшим характер Шерага через его творчество, является Айгуль Кемелбаева. «Шерхан-ага обладал такими истинно казахскими качествами, как щед-рость и храбрость, — сказала Айгуль, когда мы разговаривали по телефону. — Наверное, именно поэтому народ полюбил его. Ильяс Есенберлин в трилогии «Кочевники» приравнивает казахские роды к алмазной сабле. Щедрость, как и алмазная сабля, — самое драгоценное человеческое качество. Айша, глядя на луну, выплакала печаль и горе. Но это не бессилие и тем более не вымысел. Стойкая казахская женщина, в непосильные годы уберегшая потомство от неминуемой смерти, милая мать Шерага стала и моей героиней».

Айгуль прочитала роман «Ай мен Айша» в 1995 году. На основе двух произведений писателя создала инсценировку, которая завоевала главный приз на 80-летнем юбилее Шерхана Муртазы. Государственный академический казахский драматический театр имени
М. Ауэзова, оказывается, предлагал поставить ее на сцене. Однако, похоже, для этого не наступил подходящий момент. Это произведение было опубликовано в журнале «Театр» под названием «Вдовы». Там есть образ мальчика Шерхана. Первое произведение, в котором созданы образы Шерага и его матери вместе.

«Душевным человеком был Шерага, всегда поддерживал молодых, — поделилась Айгуль. — Осенью 2001 года, насколько память не изменяет, в октябре, известная журналистка Назира Байырбек опубликовала в газете «Жас Алаш» большое интервью с Шерага. В нем он сказал: «Из молодых авторов я ищу и читаю прозу Айгуль Кемелбаевой». Я видела самую разную реакцию на эти слова мудрого человека. И клевету, и оскорбления, и необоснованные подозрения, и восхищение. Все это человеческие слабости. В 2012 году была опубликована моя статья о Шерага, она вошла в книгу «Сөз хикмет». Теперь я думаю о том, чтобы инсценировка, в которой есть образы как самого Шерага, так и его матери Айши, не осталась невостребованной. Пусть не погаснет дух Шерага!»

Когда все решили, что творческий запал Шерага иссяк, он проложил еще один звездный путь. На литературном небосклоне яркой звездой вспыхнула книга «Один изъян бытия». Говоря нынешним языком, «Один изъян бытия» превратился в настоящий хит. Где только не цитировали «Один изъян бытия»! Не осталось ни одной газеты, которая не публиковала бы выдержки из «Одного изъяна бытия». Не осталось ни одного сайта, не перепечатавшего «Один изъян бытия». И в повсе-дневной жизни мы стали повторять изречения из «Одного изъяна бытия». Если «Ай мен Айша» заставляла плакать, то «Один изъян бытия» утешил. Если бы болезнь не подкосила Шерага, наверняка родились бы и другие произведения. Потому что не зря за деревней появляется безмолвный всадник.

У Шерага была служебная белая «Волга», но я не помню, почему мы не сели в нее. Не помню, куда в тот раз мы ездили с Шерага. Но четко знаю, что это произошло на пересечении нынешней улицы Достык и проспекта Абая. Мы ехали на «Жигули». Если не ошибаюсь, за рулем находился сын Шерага Батылжан. Когда мы остановились на перекрестке, через дорогу, щебеча, прошли молоденькие красивые девчата. Шерага, обращаясь к холостому сыну, сказал: «И куда только твои глаза смотрят? И где ты думаешь найти таких красавиц?» Когда я сдержанно позвонил Батылжану, вспомнил о том случае. «Я хочу проведать Шерага», — сказал я. «Если это не очень важно, лучше не беспокоить его», — ответил Батылжан. Я понял…

Человек, всю жизнь посвятивший борьбе с болезнями народа, теперь вот борется с собственной болезнью. Известно, что рядом с ним находятся дочь Алма и сын Батылжан. Серик Умбетов помогает всем, чем может, часто наведывается к нему в гости. «Узнал, как не узнать», — утешает он или себя, или нас. Но как бы трудно ни было, надо признать, что дела плохи. Вот так долго мы прощались с Шерага. И все это время в мозгу назойливо звучало: «Один изъян бытия, один изъян бытия, один изъян бытия…»

Но одной из возвышенностей Кенсая лежит Бауыржан Момышулы. Для Шерага нашлось место неподалеку от него. В свое время начальником Кенсая был некто Гроза. Он не хотел уступать то место Бауыржану Момышулы. Тогда Шерхан Муртаза и Сайын Муратбеков чуть ли не силой взяли этот участок. В конце концов, он сам расположился чуть ниже своего великого земляка.

Один мой уважаемый старший коллега сказал: «Я положил три горсти земли. Одну от своего имени, другую от имени детей, а третью от имени народа». При жизни Шерага он сумел стать ему младшим братом, когда Шерага болел, он всегда находился рядом, а когда хоронили, стоял у изголовья. «Один изъян бытия», — вздохнул он.

…Утром следующего дня с гор спустился Кордайский бурый кулжа и остановился у бесхозного дома в Жуалах. Стоя за дверью, он помахал горделивой головой, рогами рассекая застывший воздух, будто спрашивая: «Кто-нибудь есть в доме?» Затем он обрел человеческое обличье, тихонько открыл дверь и осторожно вошел внутрь. Медленно обошел верхние этажи, спустился вниз. Здесь он наткнулся на рукописи, фотографии, один чемодан и еще много чего. Все это он аккуратно собрал и задумался, кому бы их доверить. Но эти вещи не остались без присмотра. Они доверены еще одному духовному младшему брату Шерага — Дархану Кыдырали. Потому что и «Егемен Қазақстан» является большим шаныраком, в который вдохнул новую жизнь Шерага.

Бурый кулжа вышел на улицу и вновь обрел свое горделивое архарово обличье. За околицей появился одинокий всадник, медленно поднимающийся в горы. Не сказать, что охотник, потому что за плечами нет ружья. Не сказать, что животновод, в руках нет плетки. Это и есть один изъян бытия!..

Жүсипбек КОРГАСБЕК,
писатель, лауреат литературной премии «Алаш»