Шествие Шерага

(Роман-эссе)

В текущем году народному писателю Казахстана, видному общественному деятелю, патриарху казахской журналистики Шерхану Муртазе исполнится 85 лет, долгих лет жизни ему.

В 2015 году в свет вышла книга известного журналиста и писателя Адила Дуйсенбека «Шествие Шерага» на казахском языке. Автор, которому в нынешнем году исполнится 75 лет, много лет трудился рядом с героем книги Шерханом Муртазой, часто бывал с ним в командировках, сидел за одним дастарханом, делил радости и горести и по крупицам собирал материал для большого произведения. А. Дуйсенбеку удалось передать характер такого неординарного, экспрессивного, творчески одаренного человека, как Ш. Муртаза.

Сегодня мы предлагаем вниманию читателей отрывки из романа-эссе А. Дуйсенбека «Шествие Шерага».

Акцент горного народа

В нашей семье — дети, снохи, старшие — все безошибочно угадывают голос Шерага по телефону.

Едва в телефонной трубке раздастся его хрипловатое и жесткое «алло», как все оказывают ему уважение: «О, Шерага, здравствуйте!». Однажды самый младший внук Айбар сказал: «Дедушка, Вас дедушка искал». Я не заметил, как с моих уст слетело: «Какой дедушка?» «Дедушка с усами», — ответил маленький Айбар и показал на экран телевизора, где в это время шла передача с участием Шерага. Я невольно рассмеялся. Действительно, в последнее время, когда Шерага стал депутатом Мажилиса, его стали часто показывать по телевизору. И каждый раз домочадцы шумели: «Вон, твой дедушка!», «Этот дедушка в прошлый раз угостил меня конфеткой!» Когда он иногда заходил к нам домой, то каждый раз приносил детям сладости. Айбара гладил по головке и целовал в щеки. Поэтому дети любили его.

В тот же день я рассказал об этом Шерага.

— Случаем он меня не перепутал с Шерханом из мультфильма? — пошутил он. — Смотри, мой голос в телефонной трубке может быть надтреснутым.

— Ну Вы тоже скажете, — возразил я.

— Тебе анекдот рассказать? — неожиданно предложил Шерага.

— Расскажите, — ответил я.

— Тогда слушай басню, которая ни в чем не уступает анекдоту, — сказал Шерага, несколько смягчив голос. — Все из-за моей манеры говорить. Видишь, даже дети узнают. Действительно, вчера я звонил тебе домой и искал тебя. Трубку поднял Айбар. Хотя я и не назвал себя, он узнал меня, это же прекрасно! Басня как раз в тему о манере разговора и тембре голоса. Мы нередко говорим об акценте горного народа, о грузинской манере разговора. А знаешь, что лежит в корне таких разговоров? Я бы не сказал, что они плохо знают русский язык, тогда почему так явно демонстрируют акцент?

Шерага не стал ждать ответа на свой вопрос и продолжил:

— Это качество у них в крови. Такое качество впитывается с материнским молоком и составляет национальный дух. Никто не победит народ с сильным национальным духом.

Сам решай, анекдот это или быль, но во времена Советской власти, когда с сабли Коммунистической партии капала человеческая кровь, рекомендуемые на высокие руководящие должности люди обязательно проходили собеседование в отделах Центрального Комитета. Такая традиция существовала не только в Казахстане, но и во всех союзных республиках. Похоже, грузинская манера разговора, или акцент горного народа, появился в то время. Если у нас перед человеком, без замечаний прошедшим собеседование во всех отделах, открывались перспективы в карьере, то в горном народе был еще один неприметный отдел. Только благополучно пройдя его, человек мог свободно вздохнуть. Ты спросишь, что это за отдел? — Шерага хитро сощурил глаза. — Это грузинский акцент, который подтверждает национальную кровь, национальный дух! Если претендент на повышение чисто, без акцента говорит по-русски, следовательно, он обрусел, поэтому его относили к категории тех людей, оболтусов, которые не заботятся о собственном народе. Значит, не достоин занимать высокие должности. Ведь известно, что национальный дух формируется и впитывается в кровь вместе с материнским молоком, колыбельной песней в младенчестве, народными эпосами и сказаниями о героях. И акцент тоже. И только те люди, которые сохранили в себе любовь к народным традициям и обычаям, к родному языку, культуре и истории, способны быть опорой собственному народу, готовы честно служить ему. Пусть Бог убережет нас от недоумков!

Э-эх, и когда сформируется наш казахский акцент?!

Без суверенитета нет и независимого народа

Осенью восемьдесят девятого года, придя к руководству газеты «Социалистік Қазақстан», Шерага с первых же дней взялся за изменение не только ее содержания, но и названия.

— Мы дожились до того, что народ вздрагивает, услышав слова «социализм», «социалистический», — сказал он на одной из планерок. — Нужно поменять. Не только название отдельной газеты, а сама жизнь меняется. Внутреннее содержание издания должно быть отражено в новом названии. Подумайте…

Подумали. Конечно, каждый по-своему. Некоторые предложили убрать «Социалистік», оставив только «Қазақстан». На первый взгляд, выглядело правильно. Но в то время многие учреждения уже застолбили за собой это название. Даже такие издания появились. Завтра они могут возразить. Нашлись и такие, которые предложили вернуться к старому названию «Еңбекші қазақ». Другие говорили, что подходит «Ақ жол».

Как и в других коллективах, у нас нашлись всезнайки, которые утверждали, будто бы Шерага предложил наверху назвать газету «Азат Қазақстан», но там его не поддержали. Кто-то сказал, что подойдет название «Республика», однако получил отпор от кого-то из коллег. Еще один выразил мнение, что будет правильным из слова «Қазақстан» убрать приставку «стан».

Кстати, когда появились разговоры о том, что человека, чье предложение будет принято, ждет щедрое вознаграждение, в редакцию стали звонить и писать читатели.

Но похоже, в Центральном Комитете больше нашего озаботились поиском нового названия для газеты. Однажды Шерага вернулся оттуда мрачней черной тучи. Собрал членов редакционной коллегии и доложил обстановку:

— Пока мы тут чесались… — буркнул он, а затем продолжил: — Теперь думайте, не думайте, вы опоздали, господа. Там за нас придумали новое название, остроумы из Политбюро…

— Как? Какое название? — зашумели мы разом.

— Об этом узнаете до конца рабочего дня, они обещали сообщить.

Эту историю Шерага позже так вспоминал в одном издании: «Был поставлен вопрос о переименовании газеты. Данный вопрос обсуждался даже в Политбюро Центрального Комитета Компартии Казахстана.

— Как назовем газету? — спросили там.

— «Азат Қазақстан», — ответил я.

Некоторые члены Политбюро испуганно передернулись.

После бурных дебатов решили убрать слово «азат». Тогда я настоял на том, чтобы заменить его на слово «егемен». Члены Политбюро согласились и приняли соответствующее решение. Я вернулся в редакцию, чтобы оповестить коллектив, но тут грозно зазвенел «правительственный» телефон.

— Алло, — сказал секретарь Центрального Комитета, — газета будет называться не «Егемен Қазақстан», а «Егеменді Қазақстан».

Не успел я возразить, как секретарь оборвал меня:

— Хватит, вопрос решенный.

И бросил трубку.

 

Физика и лирика

Шла встреча со студентами Таразского государственного университета имени Мухаммеда Хайдара Дулати. Едва Шерага сошел с трибуны, как первый проректор заладил то на казахском, то на русском языке: «У кого есть вопросы?»

Его настойчивость была вознаграждена. В середине зала кто-то поднял руку. Мы все повернули головы в ту сторону. Молодой человек несмело выдал:

— Агай, а Вы не прочтете одно из своих стихотворений?

Шерага вскинул голову. И без того острые глаза сквозь линзы очков буквально пробуравили бедного студента. Мы опустили головы. В зале повисла напряженная тишина. «Ну, началось, — про себя подумал я и съежился. — Сейчас он «прочтет» стихотворение!»

Но Шерага спокойно спросил студента:

— На каком факультете учишься?

— Физмат, — еле выдавил из себя молодой человек.

— А, физик, значит, — сказал Шерага и посмотрел на первого проректора и сидящих возле него нас, — мы знаем, что физики близки к лирикам.

— Но я не пишу стихи, дорогой, — он вновь повернулся к студенту, — поэтому не могу исполнить твою просьбу.

Спокойствие, которое продемонстрировал Шерага, готовый взорваться от неграмотности молодого человека, напомнило об одной истории, произошедшей десятки лет назад.

…Давно, когда мы еще учились на филфаке КазГУ, Нуреке — знаменитый Нургиса Тлендиев — учил студентов исполнению кюев. Я не совсем хорошо играл на домбре, но вместе с друзьями участвовал в оркестре студентов консерватории. Однако среди нас были такие таланты, как Толен Абдиков, Дулат Исабеков. Оба значительно лучше меня играют на домбре. Особенно мастеровит Толен. Он знал кюи, о которых мы даже не слышали. В то время популярным становился исполнитель по имени Уали. Так наш Толен мог часами заниматься музыкой вместе с ним. А моя игра — это по сравнению с ними было баловством. Однажды на этом я и погорел. Обладавший исключительным музыкальным слухом Нуреке подошел ко мне, потому что я раз за разом допускал одну и ту же ошибку.

— Где ты учишься? — грозно спросил он.

Мне со страху показалось, что он готов ударить меня. Однако он, узнав, что я филолог, тотчас оттаял.

Как похожи друг на друга великие люди!

Тема, родившаяся на ходу

Мы по заведенной привычке ездили по областям с целью организовать подписку на газету. В Тараз прибыли около полуночи. Когда подъезжали к гостинице, Шерага сказал, что нужно купить воды. Поэтому остановились перед небольшим базарчиком.

Таразцы, оказалось, тоже научились торговать. Если прежде было трудно найти редкие магазины, то теперь вдоль улиц выстроились маленькие киоски и мини-магазины. Рядом с ними стоят «дикие» торговцы с самодельными товарами. Чего только нет! Глаза разбегаются от обилия и разнообразия товаров и молочных продуктов домашнего производства!

То там, то тут встречаются люди, приготовившие лапшу и плов. Готовят на газовых печах. Обволакивающие запахи выжимают слюни. Увидев достаток и благополучие людей, мы порадовались за них.

Купив две бутылки воды, мы уже садились в машину, как кто-то громко окликнул нас. Обернувшись, увидели, что к нам торопится женщина, у которой мы только что купили воду.

— Погодите, дорогие! — сказала она, приближаясь к нам. — Кажется, я недодала вам сдачу…

— Обычно продавцы жалуются, что обсчитались, а Вы, напротив, переживаете, что обсчитали, — пошутили мы.

— Я правду говорю, — не унималась женщина и, подняв над головой 500-тенговую купюру, спросила: — Эту банкноту ведь вы дали?

— Да, — кивнули мы головами.

— Вы купили две воды по 75 тенге, итого 150 тенге, — сказала торговка. — Значит, я должна дать вам 350 тенге, а я вернула лишь 250.

Мы вынули из кармана деньги. И в самом деле всего 250 тенге. Поблагодарив женщину, взяли оставшуюся сдачу.

Можно было и не брать… Но тогда мы поступили бы вразрез своим принципам, ведь сколько материалов написано нами о честной торговле. Честно говоря, мы были уставшими, в день проводили по три-четыре встречи с читателями. А еще дорога утомила. Но поступок торговки взбодрил нас.

Едва мы повернулись к машине, как нас остановил Шерага:

— Стой! — прогудел он. — Вы хоть спросили, как зовут эту женщину?

— Нет, — ответили мы, переглянувшись.

— Тогда кого вы благодарили? Сухими словами кого облагодетельствовали?

— Мы же выразили ей признательность. Понятно, что она взяла бы деньги…

— Ее через газету надо поблагодарить, — сказал Шерага, — чтобы другим был урок, и сфотографируйте ее. Честность — человеческое качество. Думаете, она от хорошей жизни торгует здесь среди ночи? И, несмотря на это, не растеряла человеческие чувства. Какая еще тема нужна газете?..

Я не заставил дважды повторять сказанное Шерага.

Боже праведный: на очередной планерке моя пятидесятистрочная заметка была признана лучшим материалом недели.

 

Где порог, а где почётное место

Мы находились в Арысском регионе Южного Казахстана. Отсюда вышло много писателей и поэтов, композиторов и артистов. Люди здесь как на подбор ораторы. Не говоря уже об известных в истории ученых во главе с поэтом Кулбеком. Кто не знает певицу Нуржамал Усенбаеву и мастера художественного слова, видного писателя Дулата Исабекова?

Здесь хватает и других талантов. Я знал, что и сатирик Садыкбек Адамбеков тоже из этого района. В последние годы он часто болел, дела пошли на спад, поэтому земляки забрали его обратно в Арысь. До нас доходили известия о том, что ему построили замечательный дом, наняли сиделку по уходу за ним. Приехав в Арысь, мы не могли не навестить его. Я намекнул об этом Шерага. «Конечно, заедем, поприветствуем», — сразу же согласился Шерага. Но Саке не оказалось дома. «Он беспокойный человек. Не сидит без дела. Ездит по аулам, с людьми общается», — сказал аким района Алимжан Куртаев. «Наша совесть чиста, мы специально завернули сюда, чтобы поздороваться с ним, — сказал Муртаза. — Не будем терять время, поехали работать дальше».

Во время встречи в районном центре из зала поступила записка. Адресовано Шерага. На клочке бумаги были написаны жесткие слова: «Шерага! Раньше, в бытность главным редактором «Егемен Қазақстан», Вы сидели на почетном месте. Сейчас Вы, рядовой сотрудник, где сидите? У Вас есть отдельный кабинет?»

Аким района заерзал и сунул записку в карман. Однако отличающийся чрезвычайной наблюдательностью Шерага протянул к нему руку, молча требуя записку. Алимжану ничего не оставалось, как отдать ее.

Шерага пробежался взглядом по записке и усмехнулся. Затем пододвинул к себе микрофон.

— Тут один читатель задает мне вопрос, — сказал он и вслух прочитал текст записки. — Этот вопрос волнует многих. Я и сам думал, а что говорят люди? Очень хорошо, что такой вопрос поступил. Отвечаю. Да, в свое время я руководил газетой «Егемен Қазақстан» и сидел на почетном месте. Сейчас действительно рядовой сотрудник. Но я не стесняюсь этого. Потому что «Егемен Қазақстан» — народная газета. А вы, читатели, меня посадили на почетное место. К тому же это священный шанырак. В разные годы в этой газете работали такие корифеи, как Сакен Сейфуллин, Ораз Исаев, Турар Рыскулов, Ораз Жандосов, Беимбет Майлин, Ильяс Жансугуров, Габит Мусрепов, Сабит Муканов. И если даже меня посадят у порога такого священного шанырака, я не буду чувствовать себя униженным или оскорбленным.

Не знаю, как другие, но меня кидало то в жар, то в холод, глаза подернулись пеленой. И тут я заметил, что весь зал встал и буквально взорвался овациями. Да, казахи умеют ценить правильные слова! Поговаривают, что раньше один очень уважаемый мэтр сказал другому не менее уважаемому человеку: «Где бы Вы ни сидели, там самое почетное место». Эти слова в данном конкретном случае будто были сказаны в адрес Шерага…

 

Первый среди равных батыров

— Наш Бауке всю жизнь уважал и чтил одного человека, — сказал Шерага, как-то смотря по телевидению документальный фильм о войне. — Ты знаешь, кого?

— Знаю, — ответил я, не отрывая глаз от экрана, — Панфилова!

— М-м, в принципе, верно, — сказал Шерага, растягивая слова и покачиваясь в кресле. — Панфилов и Момышулы. Прежде мы говорили: «Говорим партия — подразумеваем Ленин, говорим Ленин —
подразумеваем партия». Вот и их невозможно представить одного без другого. И все же я говорю про другого человека, такого же редкого, как и сам Бауке…

Я подумал, что мне вновь придется отвечать на кучу вопросов, пройти сквозь испытания, пока Шерага не назовет того человека.

— Рахымжан! — громко воскликнул он.

— Кошкарбаев! — похоже, мой возглас оказался слишком громким, потому что Шерага посмотрел на меня с удивлением. Но я не обратил на это особого внимания. Что меня обрадовало в тот раз, даже не припомню: или то, что Шерага не стал мучить меня неожиданными вопросами, либо то, что герой признал другого героя. Но какая-то неведомая сила заставила биться сердце учащенно, и показалось, что все вокруг обрело радостные краски.

— Да, именно он! Казах, который первым водрузил знамя над рейхстагом!

— Но казах, который, как и Бауке, не получил вовремя звания Героя!

— Советского Союза, скажи! — Шерага поднял вверх указательный палец, а затем резко опустил его вниз, будто рубанул саблей. — Ведь весь казахский народ знает о его подвиге. Вот в этом все дело, теперь ты понимаешь, почему Бауке любил его, как своего младшего брата.

«Если ты считаешь себя мужчиной, другого прими шером» — гласит народная мудрость. В переводе с фарси слово «шер» имеет два значения: во-первых, оно означает «сильный», а во-вторых, — «лев». А в целом у тюркских народов оно означает «волевой», «суровый». Вот почему, наверное, два батыра поняли друг друга, стали друг другу братьями. А среди народа их признали батырами из батыров.

— Мы слышали о том, что в свое время и на Рахымжана был заполнен наградной лист и направлен в Москву.

— Был такой эпизод. Но разве русские шовинисты согласятся с этим? Для этого им нужно заново переписать историю. И куда они тогда денут Егорова с Кантарией? Ведь на весь мир раструбили, что они первыми водрузили знамя над рейхстагом, теперь на их славу падет тень.

— Но ведь правду не перешагнешь.

— Правда, говоришь? — Шерага резко выключил телевизор. — Так подскажи, где эта правда! В свое время ради этой правды Жумабек Ташенов не на шутку схлестнулся с русскими. И что из этого вышло, ты знаешь.

— Вы имеете в виду то, что он выступил против дробления областей?

— Он и до этого не раз проявлял мужество. В том числе и по отношению к Кошкарбаеву. Видимо, в то время Жумеке был председателем Верховного Совета республики. Помнится, накануне сорокалетия Победы Жумабек Ташенов, хорошо знавший прежние и поздние документы с представлением Рахымжана к званию героя, находился в Москве, исполняя обязанности заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Была в то время такая практика. Так вот, он вызвал начальника генерального штаба маршала Конева и спросил, почему предложения не находят положительного решения. У маршала не было конкретного ответа, поэтому их беседа переросла в большой скандал. И только вмешательство самого Ворошилова смогло остановить накал страстей. Это я слышал из уст Бауке. Вот где зарыта правда! Правда еще в том, что ни Бауыржан, ни Рахымжан не дожили до сорокалетия Победы. Но слава Богу, что их подвиги все же достойно оценены потомками, одному присвоили звание Героя Советского Союза (посмертно), другому — высшее звание суверенного Казахстана — Халық қаһарманы (посмертно).

 

Тыквенные семечки

Едва мы начали игру в бильярдном зале астанинского ресторана «Акку», как к нам несколько раз подбежал смуглый парень, то ли узбек, то ли турок, в белом переднике, предлагая чай.

— Принеси, — согласился Шерага, когда устал от назойливости молодого человека. — Принеси, только зеленый чай.

— Сию минуту! — обрадовался парень и быстро исчез. Не успели мы переглянуться, как он влетел в зал с подносом в руках, а на подносе белый чайник с зеленым чаем и орешки на тарелке.

— Расчет сразу, — сказал он, ставя поднос на столик.

— Сколько? — спросил Шерага, вытаскивая из кармана тысячу тенге.

— Три тысячи!

— Сколько? — громко удивился Шерага.

— Три тысячи тенге, ага, — так же громко ответил тот, видимо, думая, что Шерага не расслышал. — Чай — восемьсот, орешки — полторы тысячи, а также услуга, итого три тысячи тенге.

— Пропади пропадом такая услуга, — сказал Шерага, поочередно глядя то на него, то на меня. Но делать нечего, сунул руку во внутренний карман и вытащил еще две тысячи. Я сделал вид, что ничего не заметил, и отошел на другую сторону бильярдного стола.

У Шерага игра не пошла, он проиграл подряд три партии. Акселеу говорил, что если нет настроения, то лучше не играть в карты, непременно проиграешь. Похоже, тот молодчик капитально подпортил настроение Шерага. Будто прочитав мои мысли, он повернулся ко мне:

— Слушай, этот проныра нас не провел?

— Кто? — откликнулся я, сделав вид, что не понял.

— Этот сарт, который продал чай.

— Не знаю, сейчас чай дороже вина.

— Да что там чай, — сказал Шерага, — земляные орехи и семечки по карману бьют. Вот коварный пройдоха, умеют они дурить людей. Нам это не дано. Впрочем, ты знаешь, как Кожанасыр продавал семечки?..

— Что за семечки? — спросил я, чтобы поддержать беседу.

— Тыквенные семечки.

— И как он их продавал?

— Поджарив, он понес их на базар, — Шерага хитро сощурил глаза. — Разложил по три-четыре штуки и поставил цену за каждую кучку по дильда (в старину золотая чеканная монета). «Кожеке, не слишком ли много хочешь?» — спросил один знакомый. «Вовсе нет, даже задешево отдаю», — ответил Кожанасыр. «Они у тебя особенными свойствами обладают, чтобы так говорить?» — не переставал интересоваться тот. «Разве ты не знаешь? — удивился Кожеке неосведомленности знакомого. — У этих есть отличительная от других семечек особенность. Кто их пощелкает, тот вмиг становится умным». Знакомый решил на месте проверить, насколько прав Кожеке, купил целую жменю семян и стал жевать. А потом задумался: «И зачем я за один дильда купил три-четыре семечки, когда могу за полдильда купить целую тыкву, а там семечек пруд пруди». И тогда Кожеке говорит ему: «Вот видишь, сразу поумнел, едва попробовал моих семечек».

Шерага весело рассмеялся.

Видя, как быстро преобразился Шерага, который только что был чернее тучи, а теперь весело шутит, я облегченно вздохнул.

 

Качество, присущее руководителю

— Одно высказывание приехавшего из-за границы единокровного историка Зардыхана Кинаятулы я пометил для себя, — сказал Шерага, перебирая бумаги в кабинете. — Вполне возможно, что и ты видел и читал его, однако не придал значения.

— Имя Зардыхана широко известно среди представителей интеллигенции, но я не знаю, о каком его материале Вы говорите.

— Не помню, то ли воспоминания, то ли интервью, — Шерага тщательно вытер стекла очков носовым платком. — Дело не в этом. Суть в его мысли. Послушай, что он говорит, — Шерага надел очки и стал читать вслух: «Это было в то время, когда меня избрали заместителем председателя Великого Народного Хурала Монголии, то есть Парламента. Проходил очередной съезд партии. Дежурный оратор в своем выступлении назвал первого секретаря Монгольской Народной Революционной партии Юмжагийна Цеденбала «нашим вождем». Чуть погодя Цеденбал, сидевший в президиуме слегка выше меня, дал мне в руки клочок бумаги. Я прочитал: «У нас только один вождь — Сухэ-Батор, пусть делегат извинится». Не зная, как поступить, я посоветовался с председателем Великого Хурала, сидевшим рядом. Он ответил, что делегату следует попросить прощения у Цеденбала, и этого хватит. Я довел это мнение до первого секретаря. Но он ответил, что делегат должен извиниться перед всем съездом. Однако к этому времени тот делегат уже сошел с трибуны. Делать нечего, во время перерыва я нашел его и объяснил требование руководителя партии. Так что тот делегат вновь вышел на трибуну, признал, что допустил ошибку, что у нас только один вождь — это Сухэ-Батор, и попросил прощения у всех делегатов съезда за то, что назвал Цеденбала вождем».

— Нет, я не читал про это, — сознался я.

— Знаю, поэтому специально читаю, чтобы ты запомнил, — с этими словами Шерага собрал лежащие перед ним бумаги и положил в нижний ящик книжного шкафа, стоящего у противоположной стены. — Вот каким должен быть руководитель! Эта скромность Цеденбала, который около сорока лет правил Монголией, должна стать примером для подражания для каждого нынешнего руководителя!

— И такому Цеденбалу Советская власть позже устроила гонения, — вздохнул после небольшой паузы Шерага. — Порой не хочется ничего говорить, но сама история является свидетелем всему. Правда всегда будет открыта. Цеденбал серьезно взялся за решение проблем своего народа, даже достиг кое-каких успехов. И это не понравилось родне его жены в Москве. Хитростью они выманили его к себе. И посадили под домашний арест. Оказавшись в заточении, он был сломлен морально. И жизнь его закончилась трагично.

Точно такие издевательства выпали на долю лидеров и нашего Алаша. Перед тем как написать тома про Турара, я перерыл кучу документов в разных архивах и узнал много ужасных историй. Кое-какие из них я в сокращенном виде использовал в произведении. Но мы не должны забывать, что эти книги были написаны и изданы в советское время. Эх, было бы тогда такое время, как сейчас! Драгоценные качества, присущие руководителям Алаша, так близки шедеврам нашей устной литературы. Молодым начинающим писателям предстоит огромная работа по освещению их жизни и деятельности. До сих пор не утратила актуальности идея Турара Рыскулова «Тюркоязычные — будьте едины!». Вот что должно быть в памяти нынешних руководителей.

Эх, кабы все мы руководствовались этой идеей!

 

Пять пальцев — пять поколений

— В некоторых мусульманских странах за воровство, оказывается, человеку отрезают один палец. Ты знаешь причину этого, Архари? — спросил Шерага, затевая новую тему.

— Наверное, это как предупреждение для других, чтобы они не становились на путь воровства.

— Возможно, действительно, это напоминание «у тебя руки проворные, смотри, не воруй!», — сказал Шерага и задумался. А потом продолжил: — Но вот ты слышал, чтобы человеку отрубили два пальца подряд?

— Нет.

— Правильно, я тоже не слышал. Если только не всю руку.

Шерага перевел дух.

— Кстати, на руке ведь пять пальцев, — сказал он, сощурившись.

— Да.

— Видишь, где собака зарыта. Создатель дал нам на одну руку пять пальцев. Это твоя судьба. Пять пальцев — пять жизней. Большой палец — это ты сам, указательный — дети, средний — внуки и так далее — правнуки, праправнуки. Но сколько бы долго ни жил человек, ему не дано увидеть свое пятое поколение. Вот почему пятое поколение у казахов называется «немене» — «что», — Шерага сжал кулак и вытянул вперед. — Вот если объединятся все пять поколений, то одолеют все преграды на пути, взойдут на самые высокие горы. Если один из них останется в стороне, то и достижений станет меньше. Так что отрезание пальца есть страшное наказание, направленное на нарушение преемственности и единства поколений. Это клеймо для семьи. Потомки человека без пальца будут жить с этим клеймом и позором.

Я хоть записал эту новеллу Шерага, но не спросил, где он прочитал ее или от кого слышал. Думаю, такие поучительные слова найдут своего адресата.

* * *

Хочу добавить к сказанному, что я написал статью под рубрикой «Зеркало человечности», взяв за основу этот рассказ Шерага. За тот материал я получил благодарность.

Адил ДУЙСЕНБЕК

С казахского языка перевел Бекет МОМЫНКУЛ