Корпоративная солидарность калечит людей

Есть такой известный политический анекдот прошлого столетия. Когда американскому президенту Франклину Рузвельту пожаловались на бесчинства никарагуанского диктатора Самосы, тот ответил: «Да, он — сукин сын. Но это наш сукин сын!» Эта фраза вспоминается всякий раз, когда занимаешься жалобами на медицинское обслуживание. Стоит только запросить у руководителей областной медицины информацию по поводу того или иного случая, как сталкиваешься с глухой обороной чиновников. 

Эта история произошла летом прош-лого года. Имена пострадавших изменены. И просьба к читателю обратить внимание на даты.

В последний день июня Жанара поступила в роддом на химпоселке, где родила сына. Чувствовала себя плохо, жаловалась на сильные боли в спине, но медики списали все на капризы первородки (думаю, большинство читателей знают, что это слово означает — рожающая в первый раз). Поэтому роженицу без всякого обследования выписали. Но на третий день она в роддом вернулась с температурой под сорок, в полуобморочном состоянии. В этот раз медики снизошли до обследования пациентки, обнаружили какие-то неполадки в почках.

6 июля — перевод в первую городскую больницу. Там Жанаре в тот же день провели срочную операцию на правой почке. Эпикриз больной читается, как детектив: «… переведена в хирургическое отделение по подозрению на аппендицит. Лапаротомия (вскрытие брюшной полости. — Ред.), ревизия, санация, дренирование брюшной полости. Люмботомия (еще одно вскрытие для получения доступа за пределы брюшной полости. — Ред.) справа, декапсуляция правой почки (вскрытие оболочки почки — Ред.)…»

После операции больную переводят во вторую больницу, поскольку там есть специализированное урологическое отделение. На этом можно было бы поставить точку. Но ослабленный организм молодой женщины дал новый сбой — она задыхается, появились боли в грудной клетке.

12 июля. Новое обследование. Выписка из эпикриза: «…в плевральной полости определяется наличие жидкости справа и слева…» Учитывая состояние пациентки, в тот же день ей сделали новую операцию — прокололи плевральную полость слева и откачали жидкость. Жанаре стало легче дышать. Торакальный хирург (специалист по болезням органов грудной клетки. — Ред.) рекомендовал проводить эту операцию ежедневно.

13 июля. Хирург проводит новую пункцию. Вытекает не жидкость, а небольшое количество крови. Хирурга это почему-то не пугает.

— Когда мне пункцию проводил первый хирург, он долго меня осматривал, примерялся, как ввести иглу, — вспоминает Жанара. — Второй хирург даже ребра не прощупал.

Через полчаса женщине становится плохо. Она теряет сознание. Срочно собирается консилиум. Очередная пункция — гинекологическая. Она показывает, что причина ухудшения состояния в другой плоскости. Новый консилиум решается на новую лапаротомию. При этом, как говорят Жанара и ее мама, им не объясняют, что за срочная операция проведена и в чем ее необходимость. В эпикризе значится загадочная для неспециалиста силенэктомия — удаление селезенки.

Буквально за неделю Жанара перенесла два общих наркоза, две крупные операции и несколько мелких. Ее хрупкое тело исполосовано огромными шрамами. Но и душа юной женщины растерзана.

«Моя жизнь вмиг была сломана из-за халатности врача. …Из-за ударных доз наркоза мой сын на искусственном вскармливании, по прогнозам врачей, у меня больше не будет детей. Узнав об этом, меня бросил муж. Сказал, что ему не нужна больная жена…» — говорится в заявлении в редакцию нашей газеты.

Сейчас Жанару поддерживает только ее семья. Особенно мама, благодаря упорству и выносливости которой, может быть, выжили Жанара и ее малыш. Благодаря принципиальности которой заведено уголовное дело по факту причинения вреда здоровью. Только вот движется оно ни шатко ни валко и один раз уже было приостановлено. Что происходит внутри медицинского сообщества, тоже непонятно. На обращение в Комитет по контролю над оказанием медицинских услуг пришла отписка, что в интересах пациента они не вправе разглашать данные о его здоровье. Но мы о здоровье Жанары и не спрашивали. Если бы мы не знали о том, что с ней произошло, то и запроса бы не было. Редакцию интересовало, как идет разбирательство по жалобе, и что, по мнению специалистов, могло привести к таким осложнениям. Не дали внятного ответа и в областном управлении здравоохранения. Там ссылаются на то, что ожидаются результаты каких-то экспертиз. Словом, медики, как обычно, держат круговую оборону.

Без здорового цинизма и некой отрешенности от чужой боли, наверное, все-таки в этой профессии не обойтись. Никакое сердце не выдержит, если все страдания воспринимать, как свои. Не надо нам, пациентам, сопереживать и сочувствовать. Врач — это все-таки профессия, а не ангельский чин. Нам нужно, чтобы нас лечили профессионалы, твердо знающие, что необходимо делать в той или иной ситуации. Общество так интересуют истории о врачебных ошибках не потому, что это щекочет нервы, а потому, что нам необходимо знать, кому мы доверяем свое здоровье. И еще нам необходима уверенность, что такие ошибки всегда заканчиваются разбором полетов и соответствующими выводами. Реакция медиков такой уверенности нам не дает.

«Врач, допустивший халатность, спокойно, без угрызений совести продолжает работать хирургом в городской больнице № 2. Неизвестно, скольким людям он искалечил жизнь. Прошу вас довести до общественности мое заявление», — пишет нам Жанара. Однако мы не можем сейчас говорить о чьей-либо халатности. Закон нам запрещает обвинять человека до признания его вины судом. Но мы надеемся, что полиция и прокуратура доведут все-таки это дело до конца.

Индира БОТАШЕВА,
Виктор БАРБАШ (фото)

Точка, точка, запятая

Виновных могут и не найти

Каким будет финал этой истории, сказать сложно. Уголовное дело вели несколько следователей, одна ушла на повышение, другой поменял место работы. Адвокат в очередной раз сообщила Жанаре, что нужно набраться терпения и ждать. Она ждет, хотя ни сил, ни желания следить за ходом следствия у нее нет. У постоянной пациентки клиник другие заботы. 

— Я снова в больнице, прохожу очередной курс лечения, — плача, рассказала она. — Врачи обещают, что поправлюсь. Выпишусь — повезут оформлять инвалидность. Я вешу всего 35 килограммов, не могу нормально спать, пить, есть. От наркоза или еще отчего-то — мне же тогда четыре операции сделали — выпали волосы. Надеюсь, мой представитель доведет дело до суда и всех накажут, в том числе и врачей роддома. Врачи скорой мне сказали, что если бы там сразу разобрались, почему болела поясница и судороги начались, и помогли, не было бы осложнений.

Зато ее адвокат очень осторожна в высказываниях.

— Не пишите ничего, пока нет заключения экспертизы и следствие не закончилось, — советует она.

Заместитель начальника областного управления здравоохранения Карагоз Сагингалиева тоже отказалась от комментариев. По тем же причинам.

Главный врач городского перинатального центра Берик Жаркинбеков заново ознакомился с медкартой Жанары и вспомнил, как все было.

— Она родила сама, осложнений не было. На вторые сутки ее выписали, а вечером снова привезли на скорой с высокой температурой. Мы ее лечили по поводу заболевания почек, все необходимое сделали. 6 июля ее консультировал хирург, было подозрение на аппендицит. Ее перевели в горбольницу. Из справки департамента Комитета по контролю за качеством медуслуг знаю, что ей вскрыли живот, но аппендицита не было. Нашли урологическую патологию, потом удалили селезенку, потому что во время врачебных манипуляций что-то задели.

— То есть вины своих подчиненных Вы не усматриваете?

— Нет.

Пока категоричных ответов не дают только прокуроры. В областной прокуратуре подтвердили, что следствие приостановилось, но во-зобновится.

Гульжан АСАНОВА