Потомки «унесённых ветром» помнят малую родину
…Мы не планировали долго задерживаться в этом пригородном ауле, разместившемся у подножия высокой природной сопки, известной местным жителям под названием Бурыл. Именно там, в этом живописном местечке степного своеобразия, расположился аул Кумжота, что в переводе означает песчаный кряж (хребет).
В самом деле, исконно это природное возвышение дает обильный строительный материал всему городу и близлежащим поселениям. Но в это посещение нас мало интересовали эти природные ресурсы. Нам необходимо было сделать несколько фотокадров самого поселения Кумжоты и некоторых домостроений, представляющих для нас историческую память о наших предках, волею жестокой судьбы когда-то депортированных в этот уголок земной.
Сопровождал нас в этой поездке наш зять Светослав Пак, детство которого и юность прошли в этих местах. Он знал досконально историю аула 60 — 70-х годов. После короткой прогулки по узким улочкам аула мы подъехали к дому, где вырос Светослав и где перед войной, с 1938 года, проживал мой отец с братьями и дедом. Это было небольшое строение, покрытое шифером, с приусадебным участком и подсобным помещением. Низенький глинобитный домик, аккуратно побеленный, с тесным чердачным верхом и узким проходом в его внутренний покой, явно свидетельствовал о его прошлой судьбе. Такие домики строили, порою из последних сил и возможностей, их владельцы. Теперь же в него встроились элементы современности в виде высокого забора из оцинкованного железа, труб для подачи природного газа, бетонированного двора и круглых тарелок телекоммуникаций на крышах дома и подсобного помещения. Братишка Юрий увлеченно фотографировал со всех ракурсов историческое сооружение, а я невольно предался размышлениям.
Далекий 1937 год стал роковым рубежом, от которого пошел отсчет новой истории семьи моего отца Орлика Николаевича Кима. Осенью того памятного года около 200 тысяч корейцев, в одночасье ставших неугодным народом, стронули в насильственном порядке с насиженных мест и депортировали в районы Средней Азии и Казахстана. Это было первое, как выразился российский писатель-диссидент А. И. Солженицын, «взятие по крови».
Я вспомнил некоторые фрагменты истории переселения корейского населения.
«25 октября 1937 г. нарком внутренних дел СССР Ежов победоносно докладывал в Кремль, «что выселение корейцев из ДВК закончено» и 36442 семьи, насчитывающие 171781 человека, в рекордные сроки вывезены в Казахстан и Узбекистан. Остальное корейское население с Камчатки и других отдаленных районов, находящееся в рыболовецкой путине, командировках и т. д., предлагалось вывезти сборным эшелоном до 1 ноября 1937 г. (Г. Н. Ким «История иммиграции корейцев»). Корейцев собирали по всей России и зачищали по северу острова Сахалина (Карафуто по-японски).
Докладывалось 25 октября 1937 года, а в это время тысячи вагонов тащились черепашьим незапланированным железнодорожным маршрутом по бесконечной промозглой Турксибской магистрали. Многие не доехали. На этих железнодорожных путях творилась судьба несчастного народа, ставшего заложником национальной и классовой политики советского государства. Отец вспоминал, что не было конца этому, казалось, вечному движению металла… и вдруг! Эшелон словно споткнулся о невидимое препятствие, остановился…
Со скрежетом откатились металлические двери. Кругом степь, дальние огоньки какого-то населенного пункта, темнота. Приехали в новую жизнь… Утром выяснили, что это станция Кызыл-Орда. Как перезимовали, никто не помнил, но с весны стали расселяться по квотам. Так и «прибились» к городу Мирзояну (с 1939 года — город Джамбул).
…И все же какая махина «государственного монстра» пришла в слаженное движение! Как четко сработали все ее звенья — ничего не запало, не пробуксовало, не всколыхнулось волной человеческой совести и сострадания к несчастному народу. Этим свойством тогда отличалась страна: жестокой диктатурой, беспощадной, безрассудной идеологией подавления человеческого достоинства. Железная воля и железная исполнительность, доведенная до идейного фанатизма. Поражающая воображение рабская покорность народа власть предержащей силе, и в то же время неудержимая взрывная внутренняя мощь патриотизма. Парадокс!
…А 25 октября 1937 года 20-я годовщина большевистского переворота по старому стилю. Умели ведь! Не хочу судить никого, тем более ушедшее время и прошлые события. Человечеству предоставлено высшими силами право свободного выбора действий и совести, но оно всегда выбирает худшее, может быть, когда-нибудь научимся выбирать лучшее. Дай-то бог!
…Вот так наши предки в 1938 году и оказались в этих по тем временам отдаленных районах. И оказалась Кумжота отправной точкой для целого поколения корейцев 40-х и 50-х годов прошлого века.
Строились по давно сложившейся в этих местах традиции. В конце огорода выбирали грунт, из которого лепили саманный кирпич, отчего на земельном участке образовывалась глубокая яма. Для перекрытия потолка и крыши использовался камыш. Благо, что все строения Кумжоты стояли на прочных фундаментах бурылского бутового камня. Оттого в поселке по сей день стоят строения довоенных времен и надежно служат сельчанам.
Чем занимались наши предки? Подавляющая часть корейского населения — это крестьяне, беззаветно любящие землю, понимающие ее значение, верующие в ее силу и могущество. Как говорят, «от земли взят — землею и кормлюсь». К началу войны Кумжота стала довольно крупным земледельческим хозяйством. Для этого в ауле имелись все возможности: плодородные земли, поливная ирригационная система и, главное, появился целый пласт населения, до самозабвения любящего и возделывающего землицу. Забегая вперед скажу, что к середине 50-х годов это было уже крупное многоотраслевое хозяйство, преобразованное в колхоз имени И. В. Сталина со своей молочно-товарной фермой, хлебопекарней, автономной электростанцией, школой, крупным поголовьем скота.
…Началась война, а вместе с ней стало прибавляться и население аула. В августе 1941 года в стране пришли в движение новые зачистки «по крови»: принялись за немцев. К концу первого года войны и в начале 1942-го в аул прибыли первые спецпереселенцы из бывшей ликвидированной автономной республики немцев Поволжья. В ноябре 1943 года отработанным до тонкости механизмом захвата и высылки с насиженных мест направили в зоны Казахстана и Средней Азии потоки турок-месхетинцев, в продуваемых насквозь телячьих вагонах на новые неизведанные места в разгар самых лютых холодов. Семнадцать тысяч из них погибли, не доехав до места назначения. Особенно обидно было оттого, что в начале войны страна мобилизовала на нужды фронта практически все взрослое мужское население приграничных с Турцией районов Грузии (40 тысяч человек, из которых 26 тысяч погибли). Мужчины воевали, а в это время 117,5 тысяч человек, главным образом, дети, женщины и старики героев Отечества ехали в неизвестность.
…А впереди усматривался новый поток «кавказских кровей». Порою удивляешься изгибам государственной политики страны, которую мы так любили и превозносили. Шли кровопролитнейшие бои с жесточайшим врагом земной истории, а в это время тысячи солдат войсковых подразделений НКВД и регулярных действующих войск занимались зачистками мирного населения, не представлявшего реальной угрозы для страны. И вот поздней осенью 1943 года и весной 1944 года в Кумжоту стали прибывать новые спецпереселенцы: карачаевцы, чеченцы, ингуши, балкарцы и многие другие. И эти несчастные депортированные в силу имеющихся в ауле возможностей размещались по специальным квотам надзирающих комендатур в перенаселенной Кумжоте…
Бедная Кумжота! Сколько трагедий и человеческих переживаний прожито на этом маленьком пятачке земном. Сколько исковерканных человеческих судеб, надежд и чаяний человеческих обратилось в прах забвения. Я вспоминаю рассказ Назби Хаджимуратовича Гочияева, потомка депортированных карачаевцев, ныне председателя совета ветеранов карачаево-балкарской диаспоры Жамбылской области. Его отец был призван на фронт с первых дней войны и испытал на себе все ее ужасы и лишения. Одной надеждой жили солдаты тех времен — вернуться с Победой к своим семьям живыми и здоровыми. Он вернулся победителем… а семьи, к которой так стремилась его душа, нет. Только через долгое время, путем бесчисленных расспросов, поисков, разъездов по городам и весям состоялась долгожданная встреча с семьей в Кумжоте. Помогла случайность, а для многих и этот подарок судьбы был недостижим.
Трудные, непонятные и порою ничем не объяснимые времена и политика страны. Невозможно было вообразить себе такие события в реальной действительности, в их живом воплощении. История тем богата, что помимо официальных источников ушедших событий, она оживляется рассказами и воспоминаниями живых ее участников. Но носителей тех военных и послевоенных лет уже давно нет. Все кануло во времени и пространстве. Такие мысли роились в сознании…
А вокруг совершенно мирная, наполненная деревенским очарованием жизнь. Откуда-то прилетел дымок домашнего очага и манящий запах готовящейся пищи на дровах, и как-то внезапно все мрачные мысли о трагических событиях прошлого отлетели.
Съемку завершили, но Светослав решил все же навестить старых друзей детства и громко постучал в ворота соседнего дома напротив. Вышел хозяин и, признав в настойчивом госте старинного приятеля, обрадовался чрезвычайно. Петр Ли, так его звали, настоял на том, чтобы неожиданные гости непременно зашли в дом и отведали домашней пищи. К нашему удивлению, во дворе уже были другие гости, и все они оказались друзьями детства нашего Светослава. Поводом для многочисленного кворума оказался приезд в гости в родные края из далекой Германии Александра Целя с женой.
Мы сидели под навесом за длинным столом, пили горячий чай со сладостями и пышными свежайшими, горячими баурсаками, наслаждались солоноватым турецким сыром. Вот тут, за гостеприимным достарханом, я и услышал живые свидетельства потомков спецпереселенцев, живых носителей истории кумжотинских событий прошлых лет. Это были потомки тех людей, когда-то «унесенных ветром» жесточайшего бесчеловечного передела мира. Здесь сидели турки месхетинских краев южной Грузии, корейцы, сорванные с насиженных мест далеких приморских земель, немцы, вытесненные из поволжской вольницы. Вспоминали они в своих рассказах о друзьях детства, потомках кавказских племен: чеченцах, карачаевцах, ингушах, казахских друзьях-соратниках.
Какая-то особая, сближающая души людские в единую общность, энергия проявилась в этом небольшом пространстве. Как будто случилось некое освобождение от оков людских прихотей и превратностей. Здесь была одна традиция — человеческая дружба без упреков, предрассудков и предвзятостей. Всех объединил этот уголок малой родины, собрал в единую семью. Со слезами на глазах вспоминали они рассказы предков о том, как народ, принявший их на этой земле, поделился с ними не только хлебом и жилищем, но и теплом души своей человеческой. Так и сидели мы за столом в единстве и душевном союзе — потомки тех, кто злым роком судьбы когда-то ступил на эту благодатную землю и пустил в ней корни новой жизни.
Только в 1957 году сделали послабление для депортированных народов, освободив их от надзора специальных комендатур. Дали, наконец, им возможность возвратиться в родные края, но не всем и на условиях, порою абсолютно неприемлемых. И большая часть забытых сыновей и дочерей депортированных народов так и прижилась на новых местах. Родиной им стала земля Казахстана.
…Мы с супругой стояли на небольшом мостике через бурный водный поток узкого канала и прощались с этим уголком земли, малой родиной наших предков, Кумжотой. Вода, время и песок — то, что навсегда уносит в безвозвратное прошлое историю нашего жития земного, человеческого, но благодарная память души всегда способна возвратить нас к светлым истокам начала.
Евгений КИМ
Комментарии закрыты.