Стойкость духа закалила характер
На сайте электронного архива «Мемориал» фронтовик Юрий Гуляев числится без вести пропавшим. А он не пропал. Он вернулся. Он живой.
В канун Дня Победы я напросилась к нему в гости. Дверь открыла его внучка Людмила Кузнецова. «Дедушка на прогулке, придется подождать», — сказала она. За чашкой чая рассказала, что Юрий Георгиевич, несмотря на свои 93 года и проблемы с ногами, гуляет всегда один. И помощи никогда не просит. На здоровье не жалуется. Лекарств почти не пьет, за исключением валерьянки и аспирина…
Родился Юрий Георгиевич в 1924 году в городе Минусинске Красноярского края.
— Мы жили в тайге, в маленьком домике. Недалеко от дома была речка. Медведь туда приходил пить. Помню, в детстве мы с сестренкой прятались под кроватью — боялись, что зверь придет за нами, — делится он воспоминаниями.
В годы коллективизации его отца признали врагом народа и посадили. Вскоре заключенных ГУЛАГа отправили строить Беломорканал, соединяющий Белое море с Онежским озером. За ударный труд отца освободили раньше времени. Возвращаться на родину он не захотел, и вся семья переехала в Казахстан. Сначала жили в Алма-Ате, потом в Туркестане. После окончания седьмого класса Юрий поступил в Алма-Атинский политехнический техникум связи. Проучился год. Как выяснили, что он сын «врага», сразу же отчислили. Тогда он решил поехать работать на шахту в Караганду.
Началась война. Говорить о ней Юрий Георгиевич не любит: слишком тяжело переживать все снова. А забыть не получается. В его теле до сих пор сидит осколок мины. Каждое резкое движение приносит невыносимую физическую боль и заставляет снова и снова возвращаться мыслями в то страшное время…
— Мы все рвались на фронт. Как это так? Там воюют, наших убивают, а мы сидим? Меня сначала не брали. Только когда исполнилось 18, забрали в армию. Попал в 3-ю Гвардейскую стрелковую дивизию, в пулеметную роту, — рассказывает собеседник.
— Пулемет «Максим» разбирался. Станок весил 32 килограмма. Тело пулемета — 24 килограмма. Щит и коробки с пулеметными лентами — по 10 килограммов. На колесах катить его запрещалось, и мы, совсем еще юные, по очереди носили его части на себе.
— Рота наша двинулась в прифронтовую полосу. Был дан приказ перейти в наступление, — вспоминает Юрий Георгиевич. — Это было уже на Украине. Местечко называлось Саур-Могила. Действительно, могила. Сколько наших ребят там погибло… Наше расположение разбомбили. Рота практически была окружена немцами. Неприкосновенный запас, сухари разделили и съели. Ждать подмоги не было смысла, и командир, вручив автомат, отправил меня в штаб батальона.
Он бежал, падал, полз. Все время под обстрелом. В какое-то мгновение раздался взрыв: били из миномета.
— Первая, вторая мина взорвались, и все мимо. Ну, думаю, третья будет моя. И точно. Помню только сильный удар в руку. Еще один осколок попал ниже спины. Я сам перевязал себе руку, — рассказывает Юрий Георгиевич и показывает шрам.
— А я помню, дедушка рассказывал, что в военные годы раны его гноились и в них даже заводились черви, потому что о санитарных условиях на войне, конечно, говорить не приходится… Так вот, дедушка раскрывал повязку, вытаскивал паразитов из раны и перевязывал снова, — дополняет внучка.
— Ну не убитый же, живой! Ползу дальше. Дополз до нашего блиндажа. Мне дали водки, я лег в окоп и то ли от боли, то ли от усталости отключился. А утром очнулся: кто-то трясет. Глаза открываю — немец. Так я попал в плен…
В лазарете для тяжелораненых он пробыл около двух месяцев. Затем его перевели в рабочий лагерь. Фашисты звали его «кляйне русиш» (маленький русский) и все удивлялись, что тощий, измученный тяжелым физическим трудом и ужасными условиями солдат все еще жив. Когда советские войска начали наступать, пленных эвакуировали в Германию. Уже под Штутгартом в начале апреля 1945-го их освободили войска союзников.
— Это было счастье. Американцы тоже поместили нас в лагеря, но там уже хорошо кормили, разрешали пойти искупаться на речку. В отличие от немцев относились к нам как к людям.
На вопрос, помнит ли он 9 мая 1945-го, Юрий Георгиевич ответил не сразу. Долго молчал, на его глазах выступили слезы.
— Мы тогда были на построении. Стоим и слышим голос из громкоговорителя. Объявили об окончании войны. Все без разбора начали друг друга обнимать, все кричали: «Ура!» Помню, как все плакали, это были слезы радости и облегчения — наконец-то этот ужас закончился. Американцы вскрыли немецкие склады с шоколадом и другими вкусностями, накрыли праздничный стол. Не верилось, что это все.
Затем Юрия Георгиевича и остальных советских пленных отправили в проверочный фильтрационный пункт, где он пробыл два месяца. Выясняли, когда попал в плен, откуда призвали. Ну а после проверки направили в саперный батальон.
Сдержать слезы после этой истории было невозможно. Обнять ветерана и сказать ему огромное спасибо за отвагу и смелость, за мир и спокойствие — меньшее, что я могла сделать.
Еще два года Юрий Гуляев служил на территории Германии. В 1947 году был демобилизован. Приехал в Джамбул. С 1950 года и до пенсии проработал монтажником на заводе «Казхиммонтаж».
Ветеран войны и труда, почетный монтажник награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», орденом Отечественной войны II степени, медалью Жукова, юбилейной медалью «60 лет освобождения Украины от фашистских захватчиков» и другими юбилейными медалями.
…А что касается недостоверных сведений на сайте «Мемориал», так Юрий Георгиевич о том знает. Людмила несколько раз пыталась написать организаторам сайта, что они ошиблись, что дед жив, у него трое детей, 11 внуков и 12 правнуков. А ее дедушка, как и подобает настоящему герою, только улыбнулся и сказал: «Оставьте, разве это важно?»
Камила ДЖУМАДИЛОВА, фото автора
Комментарии закрыты.