Десять лет назад, когда Казахстан ратифицировал Конвенцию ООН о правах людей с инвалидностью, в стране бурно начали развивать инклюзивное образование. Школы избавлялись от порогов и устанавливали пандусы, во дворах появилась тактильная плитка. Сейчас теоретически почти каждая школа в Казахстане может принять ребенка с инвалидностью. Однако на практике это не так. В школах все еще много невидимых барьеров для детей с инвалидностью, которые как оказалось убрать намного сложнее, чем избавиться от порогов в классах.
Tengrinews.kz запустил серию материалов об инклюзии в Казахстане и в этом первом материале из цикла рассказывает, что не так с инклюзивным образованием и почему этот вопрос касается не только семей с особенными детьми, но и всех остальных.
- Однажды во время родительского собрания классная руководительница сказала, что теперь в нашей школе будут учиться «инклюзивники». Что тут началось… Родители, вроде бы образованные люди, стали ужасно возмущаться. Причем учительница не пыталась им ничего объяснить, она молча наблюдала. Я думаю, она была с ними согласна, - рассказывает жительница Алматы, чей ребенок учится в обычной государственной школе.
Увы, эта реальность хорошо известна родителям детей с инвалидностью и активистам из этой сферы. Директор программы «Инклюзия» благотворительного фонда «Дара» Марал Шешембекова вспоминает случай из школьной жизни своей дочери.
- Она тогда училась в классе пятом или шестом, и учительница прямо при всем классе, разговаривая по телефону, кому-то говорила, что у них в школе теперь принимают всех - «и кривых, и косых». Но тогда ее одернули сами ученики. Она не извинилась, но уверена, ей было неловко, - рассказывает М. Шешембекова.
Она признается, что сегодняшняя ситуация кардинально отличается от того, что было 10-15 лет тому назад. Но все равно, отношение общества к этой теме еще сложное.
- Скажем так: в Казахстане все еще идет систематизация, институализация всего процесса. Но это не та сфера, где достаточно просто принять закон или прописать нормативную базу. Здесь вопрос глубже - он касается изменения мышления всего населения. Возможно, это восприятие изменится с приходом нового поколения, для которого уже не является чем-то удивительным видеть людей с инвалидностью, которые участвуют в жизни. Для них это просто часть общества, - объясняет она.
Директор ОФ «Центр Социальных инклюзивных программ» Салтанат Мурзалинова-Яковлева также указывает на человеческий фактор.
- Как и любому ребенку, детям с особенностями нужны педагоги и подходящая среда. Под средой мы имеем в виду не только инфраструктуру, но и социум. Не всем детям с расстройством аутистического спектра необходимы тьюторы или комнаты для релаксации, внутри этой категории есть четыре подгруппы, и каждый ребенок уникален, со своими сильными и слабыми сторонами. Сейчас не хватает практических навыков и знаний у специалистов, чтобы они перестали бояться работать с такими детьми. Что касается тьюторов, то мы на этапе внесения профессии тьюторского сопровождения в Национальный классификатор занятости совместно с Министерством труда и социальной защиты населения и надеемся, что этот вопрос будет решен, - объясняет она.
Наличие пандуса и кнопки вызова — ещё не показатель
Система постепенного развития инклюзивного образования в республике прописана в большом документе «Национальный план по обеспечению прав и улучшению качества жизни лиц с инвалидностью в Казахстане». Он был разработан для того, чтобы Казахстан постепенно превращался в страну, которая подходит для жизни людей с инвалидностью. Обязательство создать такую среду Казахстан взял на себя в 2015 году, когда ратифицировал Конвенцию ООН о правах людей с инвалидностью. В соответствии с ней Казахстан должен переходить от устаревшей медицинской модели инвалидности к социальной.
В этом году реализация Нацплана подходит к концу. И Министерство труда и социальной защиты населения приводит впечатляющие данные: если в 2019 году доля школ с условиями для инклюзивного образования составляла 64,9 процента, то к 2025-му этот показатель вырос до 90 процентов. Инклюзивным образованием охвачены более 91 тысячи детей с особыми образовательными потребностями (по данным на 2023 год в стране было 109,5 детей с инвалидностью от 0 до 17 лет).
Только в 2025 году 10 тысяч педагогов по всей стране прошли повышение квалификации и готовы работать в инклюзивной среде.
Эксперт, магистр международного права в области прав человека Галина Деревенченко хоть и соглашается с тем, что в Казахстане в инклюзии действительно многое сделано, но обращает внимание на качество всего процесса.
- Важно понимать: наличие пандуса и кнопки вызова - еще не показатель. Цифры об открытых кабинетах, ресурсных центрах и подготовленных специалистах не являются показателями. Очень часто именно количественные индикаторы воспринимаются как главные маркеры успеха, тогда как качественные остаются за рамками оценки. Но насколько родители довольны качеством образования? Насколько легко было записать ребенка в обычный класс? Есть ли у ребенка возможность продолжить обучение после девятого класса? - задается вопросами Г. Деревенченко.
Несколько недель назад общественница Айгуль Шакибаева, которая ведет аккаунт prava_osobennogo_rebenka в Instagram, сделала пост, который собрал большое количество реакций аудитории. В нем она поделилась такими красноречивыми данными: «В Казахстане проживают 70 тысяч детей с инвалидностью школьного возраста. Только пять тысяч из них заканчивают школу. А в вузах учатся 2500 студентов с особыми образовательными потребностями».
В комментариях под этим постом родители детей с инвалидностью описывали свои проблемы:
«Готова рассыпаться в благодарностях перед вами за такой пост! Это не только статистика, которая подтверждает правду, но это люди. Это барьеры, которые мешают потом людям работать, а родители боятся насчет трудоустройства своих детей», - написала murzagalieva_diana.
«Образование - это боль наших сердец! Четыре года отсидел мой сынок, и никаких результатов», - поделилась galinamolchanovan.
«Что уж говорить о высшем образовании, если не допускают к школе. Какой толк от академических знаний, если ребенок сидит дома, а значит, не социализирован, не адаптируется. В этом случае и ситуативное мышление не развивается, ребенок ограничен в получении опыта жизни в обществе. В результате и ребенок дикий почти, и общество дикое, так как не видит проблем таких детей, не сочувствует, не умеет помогать, а только смеяться и отталкивать», - утверждает galiya_sergalieyva.
Попасть в обычную общеобразовательную школу ребенку с инвалидностью действительно может быть непросто, несмотря на то, что процесс поступления довольно понятный.
Марал Шешембекова рассказывает, что ребенок с инвалидностью в Казахстане может поступить в обычную общеобразовательную школу по месту жительства, но для этого родители должны заранее обратиться в школу, встретиться с директором и педагогами, чтобы обсудить необходимые условия для обучения.
Затем нужно обратиться за психолого-медико-педагогической консультацией, которая оценит индивидуальные потребности ребенка. ПМПК вправе дать рекомендации по форме и условиям обучения, по каким программам ребенку будет удобней и комфортней учиться, может порекомендовать педагога-ассистента для сопровождения. На основе этих рекомендаций школа получит финансирование и сможет подготовиться к приему ученика с инвалидностью.
- Механизмы, которые позволяют школам создавать условия для включения детей с особыми образовательными потребностями, в Казахстане есть. Однако многое зависит от личности руководителя. Его позиция напрямую влияет на весь коллектив: если директор поддерживает инклюзивное образование, школа начинает постепенно выстраивать соответствующую среду. Даже если раньше у школы не было подобного опыта, за три-пять лет может сформироваться устойчивая культура инклюзивного обучения. Но если этого понимания нет, то весь процесс очень сложно наладить, - объясняет М. Шешембекова.
Как учатся дети с инвалидностью в обычных школах
Впрочем, даже если ребенок с инвалидностью все-таки попадет в школу, это еще ничего не значит. Например, 16-летняя Полина, у которой кохлеарный имплант, поступила в первый класс, когда ей было восемь лет.
Ее мама Юлия Андриященко, председатель общественного объединения детей с нарушениями слуха, рассказывает, что с 3,5 лет дочь занималась в кабинете коррекции и уже к началу школы прошла всю программу первого класса.
Затем она пошла в нулевой класс, чтобы освоить школьную среду, привыкнуть к коллективу и подтянуть словарный запас, который у нее был меньше, чем у ее ровесников, так как до трех лет она не слышала.
- Раннее вмешательство крайне важно. Мы начали в 3,5 года, и это достаточно поздно. Как только открылся первый кабинет, мы сразу туда пошли. Занимались каждый день. Знаю, что сейчас кабинетов и специалистов на всех желающих не хватает, и дети занимаются два-три раза в неделю, а этого недостаточно, - говорит женщина.
Она отмечает, что возможность учиться в общеобразовательной школе требует очень больших усилий от семьи: вовремя диагностировать, начать заниматься в кабинете коррекции, подключать педагогов, договариваться с администрацией.
Однако инклюзия - это очень важно: от того, сможет ли ребенок оказаться в благоприятной среде, зависит все его будущее.
- У нас основные трудности в начальной школе были связаны с ограниченным словарным запасом. Учителя этого не учитывали, адаптированной программы не было. Например, однажды на СОРе она не поняла слово «гололед» и не смогла выполнить задание, пока дефектолог не объяснила ей, что это такое. Но в целом учителя шли навстречу, - рассказывает Ю. Андриященко.
Проблемы у Полины начались с пятого класса. Учителя не понимали, в чем особенности: Полина говорит и слышит, как и все остальные дети. Но в реальности каждые полгода ей требовалась перенастройка аппарата, и к этому времени она начинала хуже слышать и распознавать речь. Кроме того, ее проблемы со словарным запасом никуда не делись.
- Инклюзия для детей, во всяком случае для детей с нарушением слуха, в старших классах практически отсутствует. Сейчас Полина учится в девятом классе, добавилось много новых предметов, объем информации вырос, а программа не адаптирована. Например, на английском включают аудиозаписи с ноутбука, а ее аппарат с трудом распознает звук с электронных устройств. Она не понимает задание, пишет СОР, получает плохие результаты и очень переживает, - объясняет мама девочки.
Женщина вспоминает, что когда они проходили консультацию в ПМПК перед поступлением в школу, она просила комиссию указать в заключении, что Полине нужна адаптированная программа.
- Но нам тогда сказали, мол, в таком случае мы должны указать, что у нее «задержка психического развития», хотя этого нет и основная проблема только в распознавании речи. Мы отказались. Тогда нам посоветовали договориться со школой об адаптированной программе, но там сказали, что ребенок тянет обычную программу, и значит ничего не надо. Но программу может быть и тянет, но я не хочу, чтобы это привело ее к эмоциональному выгоранию, ей дается все намного сложнее, - говорит Ю. Андриященко.
Впрочем, по ее словам, другие родители детей с нарушениями слуха вообще не могут попасть в школы: их отправляют в коррекционные учреждения.
- Хотя таким детям очень нужна речевая среда, если они попадают в «коррекцию», начинают использовать жесты, и имплантация теряет смысл. Жаль, что не все руководители понимают, что это такое. У педагогов и директоров не хватает знаний в этой области. Думаю, если уж запускается такая большая программа, нужно обучать людей, которые будут в ней работать, - считает Ю. Андриященко.
Почему инклюзивные классы нужны не только особенным детям
Вообще социальная модель инвалидности, которая в том числе обеспечивает и доступ к образованию, во всем развитом мире пользуется популярностью неспроста.
Дело в том, что именно социальная модель позволяет государству не только снизить затраты, но и повысить эффективность вложений в долгосрочной перспективе.
Вместо того, чтобы тратить ресурсы на содержание специализированных учреждений и пособия для людей, исключенных из жизни общества, государство инвестирует в доступную инфраструктуру, инклюзивное образование и универсальный дизайн.
Это не только дешевле, чем параллельные системы, но и возвращает в общество активных участников: люди с инвалидностью получают возможность учиться, работать, платить налоги и вносить вклад в экономику. Таким образом, социальная модель не просто гуманнее, но и выгоднее. И не только для системы.
- Инклюзия - это про всех, кто не вписывается в общие рамки. Когда в классе учатся разные дети, эмпатия, толерантность и человечность выше. Это прививка от ксенофобии, неприятия и ненависти. Условие для безопасности и стабильности, - объясняет Галина Деревенченко.
Она говорит, что у ребенка с инвалидностью, который учится в спецучреждении, практически нет шанса научиться жить в обществе - там его окружают такие же дети, и они не видят другого мира, не социализируются.
То, что у ребенка с инвалидностью очень мало шансов на успех, если он окажется в изоляции, подчеркивает и Салтанат Мурзалинова-Яковлева.
- Любой ребенок развивается, наблюдая за окружающими, копируя поведение, и дети с особенностями не исключение. Если ребенок находится в принимающей, эмпатичной среде, где взрослые поддерживают, у него гораздо больше возможностей перенимать социальные навыки, пробовать новое и развиваться, не встречая внутреннего сопротивления. Для этого важен именно нейротипичный социум, но позитивный и поддерживающий, - уточняет она.
Г. Деревенченко видит большую проблему во взрослых, чем в детях:
- Неприятие и сопротивление больше присуще взрослым. Для детей разнообразие естественно, как воздух. Обществу, несомненно, сложно. Годами люди с инвалидностью учились в специализированных учреждениях (те, кому повезло получить образование), работали на специализированных предприятиях, жили своей изолированной жизнью. Многие не выходили из дома, никогда не были в театрах, не становились депутатами или актерами.
Эксперт также добавляет: общество как будто не видит таких людей, а значит их как будто и нет.
- Чтобы это изменилось, - добавляет Галина, - нужны присутствие и включенность. Школа - это ступень, с которой может начаться старт нового, более толерантного поколения. Для этого нужно, чтобы дети с инвалидностью учились в обычных школах, чтобы наравне с другими участвовали в процессе. Когда это станет обыденностью, тогда остальные научатся не героизировать людей с инвалидностью, не жалеть их, а относится с достоинством и видеть в первую очередь человека, а не диагноз.
Лилия ГАЙСИНА,
Tengrinews.kz
