Кого поддержит государство. В социальном предпринимательстве могли бы участвовать НПО

В социальном предпринимательстве могли бы участвовать НПО

Как мы уже писали в корреспонденции «Первые шаги», с 1 января 2022 года вступили в силу дополнения в Предпринимательский кодекс РК. В соответствии с этими изменениями появился новый официальный термин — социальное предпринимательство.

О том, как новшества могут отразиться на развитии социального предпринимательства в Казахстане, — в нашей беседе с председателем Ассоциации некоммерческих организаций Жамбылской области, лучшим социальным предпринимателем Казахстана 2019 года, лучшим ментором по программе женского предпринимательства Европейского банка реконструкции и развития 2020 года, предпринимательницей, руководителем консалтингового центра «Лучшая инвестиция» Айнур Заурбековой.

— Айнур, в регионе многие Вас хорошо знают, но все-таки, расскажите, как и когда Вы начали заниматься социальным предпринимательством?

— Мы занимались социальным предпринимательством с моей мамой Аманкуль Шамшиевной Прмагамбетовой еще до того, как понятие «социальное предпринимательство» появилось в официальном обиходе, в 1997 году. Что я имею ввиду? Общество «Диабет» во главе с моей мамой создало ТОО «Инсулин» — первый и единственный специализированный по лечению сахарного диабета медицинский центр с целью предоставить комплекс качественных медицинских и фармацевтических услуг. Центр предоставлял услуги диагностики, медицинской помощи, социализации пациентов и гарантированного обеспечения лекарствами. Это важно для сохранения жизни и уменьшения риска инвалидизации, социальной адаптации, реабилитации пациентов.

Тогда еще не было в Казахстане термина «социальное предпринимательство», но ТОО «Инсулин» работал, оказывая медицинские услуги, услуги лаборатории, дневного стационара и «Школы диабета» как настоящий и продвинутый субъект социального предпринимательства. Почему я считаю, что это уже тогда было социальное предпринимательство? Социальное предпринимательство — это решение определенных социальных проблем в обществе. У большинства пациентов с сахарным диабетом проблемы усугублялись отсутствием возможности оплачивать качественные медицинские услуги. И с учетом этого управление здравоохранения области размещало гарантированный объем бесплатной медицинской помощи в ТОО «Инсулин», чтобы пациенты с диабетом могли здесь бесплатно получать комплекс медицинских услуг. Пациент с диабетом лишь один раз при первичном приеме оплачивал у нас стоимость консультации врача на амбулаторном приеме. Затем вносился в областную базу данных пациентов с сахарным диабетом, а все его дальнейшие визиты к врачу, лабораторная диагностика, дневной стационар, «Школа диабета», получение таблетированных сахароснижающих препаратов и инсулинов были уже за счет гарантированного объема бесплатной медпомощи. Для пациентов это было очень удобно. Ведь по действовавшей ранее в государственных поликлиниках системе пациент должен был прийти в поликлинику к терапевту, взять направление к эндокринологу, получить от него направление в лабораторию на анализ сахара крови, пойти в лабораторию, сдать анализ, потом прийти за результатом и снова идти на прием к эндокринологу, где врач выписывал рецепты на бесплатные противодиабетические лекарства. На это у пациентов с диабетом уходило от двух до пяти дней. Но показатель сахара меняется в день несколько раз, и результат такого анализа терял свою информативность для назначения или корректировки лечения, что негативно сказывалось на лечении и профилактике осложнений диабета на почках, сердце, ногах и глазах. Пациент терял время, здоровье и качество жизни. Государство теряло трудоспособных граждан и получало колоссальную нагрузку на бюджет в виде постоянного роста затрат на стационарное лечение, в том числе и осложнений диабета, социальные выплаты.

Зато в ТОО «Инсулин» пациент с диабетом мог определить сахар крови в течение 45 секунд на новейшем немецком оборудовании в лаборатории, работающей целый день. Затем пойти сразу на прием к эндокринологу или диабетологу на консультацию. Мог пройти обучение в Школе диабета, чтобы самостоятельно управлять хроническим заболеванием. Мог пролечиться в дневном стационаре, где под присмотром врача закреплял свои знания по диабету, корректируя дозы противодиабетических лекарств и предупреждая осложнения диабета.

На учете у нас состояло более тысячи пациентов со всего региона, то есть каждый пятый из официально зарегистрированных пяти тысяч пациентов. ТОО «Инсулин» работало, когда еще не было ни понятия социального предпринимательства, ни законодательства, регулирующего его, ни мер государственной помощи, поддерживающих его развитие.

Но если бы нам тогда сказали, что формируется Реестр субъектов социального предпринимательства и предложили ТОО «Инсулин» получать государственную поддержку, я бы затруднилась с ответом.

Объясню, почему. В штате ТОО «Инсулин» работала команда из 16 специалистов: в разное время пять эндокринологов и диабетологов, кардиолог, гинеколог, хирург, психотерапевт, лаборант, провизор, регистратор, бухгалтер, директор, логист и исполнительный директор. И мы никак не преодолели бы необходимый барьер в 50 процентов штата из числа социально уязвимых категорий, как этого требуют правила ведения Реестра субъектов социального предпринимательства. Ну судите сами: где бы мы нашли восемь врачей, узких специалистов, провизора, лаборанта из числа инвалидов, родителей и других законных представителей, воспитывающих ребенка-инвалида; пенсионеров и граждан предпенсионного возраста (в течение пяти лет до наступления возраста, дающего право на пенсионные выплаты по возрасту); воспитанников детских деревень и выпускников детских домов, школ-интернатов для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, — в возрасте до 29 лет; лиц, освобожденных от отбывания наказания из учреждений уголовно-исполнительной (пенитенциарной) системы, в течение 12 месяцев после освобождения; лиц без определенного места жительства; родителей и других законных представителей, относящихся к малообеспеченным, многодетным или неполным семьям, а также многодетных матерей, награжденных подвесками «Алтын алқа», «Күміс алқа» или получивших ранее звание «Мать-героиня», а также награжденных орденами «Материнская слава» I и II степеней; лиц, прошедших медико-социальную реабилитацию наркологических больных или лечение зависимости от психоактивных веществ, — в течение 12 месяцев после проведения реабилитации или лечения; кандасов? А все эти категории указаны в правилах, которым социальный предприниматель обязан следовать!

— Но можно же попробовать соответствовать второму критерию, когда 50 процентов получаемого и направляемого дохода на дальнейшую деятельность, шли бы от вышеуказанных социальных уязвимых слоев населения.

— Здесь бы мы тоже не прошли барьер соответствия, так как у нас не пациенты с сахарным диабетом оплачивали медицинские услуги, а государство в рамках гарантированного объема бесплатной медпомощи позволяло им получать помощь в ТОО «Инсулин».

Кроме того, у меня, как у одного из руководителей ТОО, возникли бы вопросы: что нам даст статус субъекта социального предпринимательства? Разве нахождение в Реестре субъектов социального предпринимательства гарантирует государственные меры поддержки? Разве обычный, не социальный предприниматель не имеет доступа к мерам государственной поддержки? Имеет, при этом не обременяет себя обязательствами по трудоустройству лиц из социально уязвимых слоев населения, которые не всегда конкурентоспособны на рынке труда.

Для сравнения: на портале egov.kz предлагается как минимум 15 мер государственной поддержки бизнеса, начиная от обучения, грантов, субсидирования, возмещения затрат. И предпринимателям можно их получить на общих основаниях без дополнительных социальных обременений и обязательств. То есть не обязательно быть социальным предпринимателем, решать социальные проблемы общества или трудоустраивать социально уязвимые слои населения. Тогда почему для социального предпринимателя приняты нововведения в виде сложных социальных обязательств?

— Законодательство о социальном предпринимательстве почему-то обошло неправительственные организации, а ведь долгое время именно НПО вели большую работу по социальной адаптации уязвимых групп наших граждан. Подразумевается, что НПО не смогут быть социальными предпринимателями?

— Конечно, смогут, и это видно из опыта соседей. Нововведения о социальном предпринимательстве абсолютно идентичны нормам российского законодательства, в том числе требованиям по 50-процентному штату из социально уязвимых слоев населения, 25-процентной доле на расходы по фонду оплаты труда на работников из социально уязвимых слоев населения и направлению 50 процентов прибыли на социальное предпринимательство. Эти нормы в России официально приняты еще в 2020 году.

Но вместе с тем в казахстанском законодательстве не учтены два принципиально важных и системных фактора. Во-первых, в России социальное предпринимательство развивалось последние 10-15 лет без юридических регуляторов, то есть без правил, реестров, нормативно-правовой базы, что позволило ему сформироваться и окрепнуть.

Во-вторых, в новшествах по социальному предпринимательству в Казахстане совершенно выпали неправительственные организации, которые и занимались социальным предпринимательством до появления нормативно-правовых актов, реестра и правил поддержки. Ведь наши НПО с высоких трибун называли партнерами государства.

Но учтем отличия: в российском законодательстве с 2016 года действует федеральный закон об НКО-исполнителе общественно полезных услуг, а в 2010 году на основании федерального закона был создан первый реестр социально ориентированных некоммерческих организаций (СОНКО), в 2013 году принят федеральный закон «Об основах социального обслуживания граждан в РФ», по которому формировался реестр поставщиков социальных услуг, среди которых могли быть и некоммерческие, и коммерческие организации. Все три федеральных закона укрепляют статус и позиции российских некоммерческих организаций, позволяя им на конкурсной основе получать деньги из государственного бюджета, оказывать социальные услуги, развивать социальное предпринимательство именно некоммерческим организациям.

А у нас в Казахстане некоммерческие (НКО) и неправительственные организации (НПО) совершенно выпали из законодательства по социальному предпринимательству, так как в соответствии с Предпринимательским кодексом социальные предприниматели — это только коммерческие структуры. Все это значительно осложняет жизнь и деятельность казахстанских НПО, по сути и по факту занимавшихся социальным предпринимательством.

Еще одно отличие в становлении и развитии социального предпринимательства в России и Казахстане в том, что в российской практике наблюдается много информационно-разъяснительной работы. Есть интернет-ресурсы, где можно пройти тесты самопроверки на соответствие статусу социального предпринимателя. Действуют также школы социального предпринимательства, есть специальные акселерационные программы.

У нас же есть Правила поддержки инициатив развития социального предпринимательства государственными органами, национальными холдингами, национальными институтами развития и иными организациями, утвержденные постановлением Правительства Республики Казахстан от 9 ноября 2021 года № 795. В этом документе декларируются обязательства поддержки социального предпринимательства, но вот информацию о механизмах реализации этих правил я, к сожалению, еще не встречала. Поэтому очень хочется, чтобы государство услышало и ответило на следующие вопросы.

Почему социальные предприниматели для получения государственных мер поддержки должны решать социальные проблемы, в том числе проблемы трудоустройства социально уязвимых лиц при том, что обычные предприниматели могут получать меры государственной поддержки без подобных обременений и обязательств? Был ли проведен регуляторный анализ при разработке этих нововведений, и каковы его результаты? Не станут ли эти требования барьером для получения мер государственной поддержки субъектами социального предпринимательства? Почему НПО выпали из нормативной базы по развитию социального предпринимательства, и может ли им найтись место в нем?

Хотелось бы, чтобы «слышащее государство» услышало, увидело проблемы социальных предпринимателей и НПО. Ведь у государства, социальных предпринимателей и НПО одна общая цель — решать социальные проблемы общества.

Возможно, одним из первых согласованных решений могло бы стать включение представителей НПО в областные комиссии по отбору кандидатов в Реестр субъектов социального предпринимательства.

— Спасибо за содержательную беседу.

Интервью подготовила
Айгуль МАХМУДОВА