Наследие кочевой культуры. Художник собирает предметы казахского быта по всему миру

Художник собирает предметы казахского быта по всему миру

Ювелир и художник Сержан Баширов на протяжении многих лет коллекционирует вещи, имеющие отношение к казахской культуре. Как он начал собирать свою коллекцию по всему миру, почему заинтересовала именно этнография и об аутентичном стиле казахского народа, — об этом наш материал.

Мастерская Сержана Баширова находится в подвальном этаже Astana International University, где он преподает в школе искусств и дизайна. Длинный коридор увешан старинными коврами и обставлен сундуками и ведет в небольшую комнату, полную работ художника и некоторых вещей из его коллекции.

— Все мои работы исходят из нашей культуры и ведут к ней. Брать из воздуха кажется сложным, — смеется С. Баширов. — Это то, что создавалось тысячелетиями.

В недавней серии из металла воссоздал казахский текстиль сырмақ (вышитая кошма) и аяққап (сумка для хранения посуды). В другой серии, сделанной из дерева, он часто использует изображение солнца, потому что в верованиях многих народов оно свято, так как дарует жизнь.

В серии «Шелковый путь» изображены рельефы земли Казахстана, есть работы и с абстрактными композициями. Например, голова человека и ружье.

Ювелир рассказывает о серии с казахстанскими городами, где в глаза сразу бросается форма нефтяной вышки и легко угадывается Атырау. Также он делает копии старинных колец, которые часто встречаются в разных частях Казахстана. Кроме металла и дерева можно заметить работы из костей. Недавно он начал работу над новой серией из лопатки скота.

— Это свято для нашего народа. Сохранился обычай смотреть на прозрачную часть лопатки барана для прогноза погоды, — говорит он, увлеченно рассматривая кость, и добавляет, что полукруглая форма лопатки напоминает ему степь.

Сержан Баширов начал интересоваться искусством еще в детстве: нравилось рисовать, но еще больше — копаться в гараже отца и работать с металлическими изделиями. После восьмого класса он с одноклассниками решил поступить в сельскохозяйственное училище в Саратовке рядом с Усть-Каменогорском. Однако отец переубедил Сержана, предложил ему продолжить заниматься искусством. Привез 14-летнего парня в Алматы, чтобы сдать документы для поступления в художественный техникум. Баширов вспоминает, что экзамены дались сложно, потому что он ничего не знал о грамматике, анатомии, композиции и компоновке. Двойку получил за диктант по русскому языку.

— И было стыдно возвращаться домой. С таким шумом провожали в Алматы, в общем, сгорал со стыда и никак не мог вернуться домой, — объясняет С. Баширов.

Он узнал о курсах, на которых готовили к поступлению в училище, работал и учился в вечерней школе. Тетя каждый день заставляла его писать диктант по русскому языку. Спустя год он смог поступить в техникум на специальность «художественная обработка металла», где учился с 1979 по 1984 год. Затем после двух лет в армии, где он старался практиковаться в художественном клубе, Баширов поступил в театрально-художественный институт на специальность «скульптура», где отучился пять лет.

— Вот тогда и начался период сближения с искусством, потому что уже была перестройка, в стране начали происходить интересные события, Желтоксан, и молодежь стала активной. Люди, никогда не читавшие газет, начали интересоваться новостями, копаться в истории. В разных регионах Казахстана воодушевились и люди искусства, — вспоминает С. Баширов.

В этот период он впервые познакомился с западными течениями в искусстве, которые долгое время оставались неизвестными за железным занавесом. В конце 80-х годов он оказался в Санкт-Петербурге на практике, где проходила большая выставка. Туда студентов повел авангардист Зияхан Шайгельдинов, все его звали Шайзия.

После Сержан Баширов стал преподавать художественную обработку металла: сначала в алматинском колледже, потом в Академии искусств имени Жургенова, а затем переехал в Астану.

 

Коллекция, начавшаяся с копейки бабушки

Во время учебы в техникуме учителями С. Баширова стали молодые специалисты Дуйсен Сейдуалиев, Арыстанбек Хасенов, а директором был мастер Даркембай Шокпаров. Тогда, по словам С. Баширова, у него пробудился интерес к национальному наследию.

— Под влиянием этих учителей мы часто ходили в музеи, интересовались историческими вещами. До сих пор помню, как писатель Кокей Сакабаев повел меня в Центральный музей Алматы, который тогда находился в Вознесенском кафедральном соборе. Экспонаты были так близко — ощущение, будто я их потрогал, —
говорит С. Баширов.

Как раз с конца 1980-х годов он начал собирать старинные вещи. Сколько сейчас предметов насчитывается в его коллекции ювелир не помнит и не считает, так как там много фрагментированных вещей. Однако первый экспонат запомнил навсегда.

— Во время учебы бабушка отправила из аула полтинник с изображением головы царя Николая и попросила сделать из него кольцо. Я не видел такие вещи в музее, мне стало жалко! Я сделал ей кольцо из другого металла, а полтинник оставил себе, каждый день рассматривал его, — вспоминает художник.

Любопытство и подтолкнуло его к собиранию коллекции.

— Например, в музее кольцо құсмұрын (с орнаментом «птичий клюв») я не могу увидеть с обратной стороны. А его любопытно потрогать, разобрать. Я иногда изготавливаю копии.

Многие вещи из его коллекции датируются XVIII-XIX веками. Среди них есть жемқалта — сумка из кожи козы для хранения зерна и муки. Домбра необычной формы, называемая қалақ домбыра или Абай домбыра. Тут же торсық — кожаная посуда для молочных или кисломолочных продуктов.

— Я собираю вещи, которые использовались в быту при кочевом образе жизни. Есть вещи, которые я видел в своем детстве. В 90-х мы начали праздновать Наурыз, и я понес эти старые вещи на выставки-ярмарки, люди начали интересоваться, рассказывать, что и у них дома есть такие же, предлагали мне их, — говорит С. Баширов.

Экспонаты для коллекции он ищет повсюду: и в Центральном парке культуры и отдыха в Алматы, где люди выставляют свои вещи, и в далеких аулах, которые он посещает, и на блошиных рынках за рубежом. Причем там он находит предметы, связанные не только с казахской культурой, но и с культурой стран Центральной Азии.

— Часто задумываюсь, как они там оказались: возможно, через ориенталистов в дореволюционные времена. Либо их продавали во времена перестройки в Алматы или увозили в Москву, а теперь эти вещи всплывают на рынках и в галереях, — говорит С. Баширов.

По его словам, вещи на рынках стоят не так дорого, как может показаться. Например, кольца, которые оцениваются в Казахстане примерно в 200 долларов США, могут стоить там в 10 раз дешевле. Часто предметы быта кочевников попадают на рынки после смерти коллекционеров, наследники которых не всегда осознают ценность таких вещей.

— Для меня важно все это возвращать в Казахстан. Хорошо, когда наши вещи есть за границей, но все-таки наследие наших предков должно быть на своем месте. В галереях, где эти вещи ценятся, где есть информация о них, где они изучаются, — отмечает коллекционер.

В 2020 году С. Баширов наткнулся в Будапеште на два кольца из Западного Казахстана начала XIX века. Там же удалось найти аяққап — сумку из войлока. В США он купил пару вещей, которые продавцы считали афганскими и иранскими. По стилю С. Баширов определил, что это предметы быта, характерные для представителей младшего жуза. Недавно он наткнулся на часть өңіржиек (национальное ювелирное украшение) в Тбилиси.

— Продавцы считают его дагестанским, но оно наше, казахское. В Западном Казахстане есть особая техника сіркелеу, то есть треугольное наложение зерни, которое пришло к нам из гуннских времен. Ни с чем ее не перепутаешь, — говорит С. Баширов.

Его коллекция разрослась настолько, что ему уже негде хранить экспонаты. Сейчас часть вещей — самое ценное и важное — можно увидеть в двух выставочных залах Дворца мира и согласия. В глаза бросается сықырлауық (двери юрты) из Мангистау. С. Баширов говорит, что купил их в Алматы. Хозяева ставили новые двери, а старые решили продать.

— Сықырлауық удобен для переезда, не нуждается в гвоздях. Дверь — это святая вещь, потому что это вход в новый мир, личное пространство. В верхних сторонах нескольких дверей я нашел тумар, или талисман, внутри которого было письмо, но я его не открывал, — говорит С. Баширов.

В коллекции также есть жастық ағаш (подголовок), один из них привезен из Атырау, а другой получен от каракалпаков из Мангистау.

Сержан Баширов также особо отмечает каменный жернов XIX века: многие подобные вещи в Казахстане сделаны из гранита, а этот из ракушечника с берегов Каспия.

Тот факт, что многие вещи из его коллекции привезены из западной части Казахстана, С. Баширов объясняет тем, что в Мангистау до последнего времени сохранилась традиция делать юрты.

 

«Да хранится искусство в отцовском доме…»

Отдельно в коллекции С. Баширова можно выделить ковры, которые он начал собирать в начале века. Его заинтересовало разнообразие их элементов, которые несут в себе целую историю.

— Рассматривая один ковер, можно увидеть разные детали, кроме узоров — технику изготовления, цвет, колорит, региональные особенности. Вся письменная культура и орнаменты попадают в ковры, — говорит С. Баширов.

В его коллекции можно найти также изделия из других стран. Около ста ковров удалось привезти из граничащего с Казахстаном региона Тамды в области Навои в Узбекистане. Среди них часто встречаются ковры с надписями на казахском языке. Также встречаются туркменские, азербайджанские, уйгурские и народов Кавказа, которые были депортированы в Казахстан.

— Этот вот арабы кілем, или тақыр (лысый) ковер. Что интересно, его изготавливают в нескольких регионах Кызылорды и в Костанае, или Торгае. Между ними тысячи километров, но больше никто такое не делает. Кто-то говорит, что это из-за кипчаков, которые часто обитали именно в этих двух регионах, — объясняет С. Баширов.

Разницу между коврами можно понять по цветовой гамме и рисункам, подсказывает художник. Азербайджанские ковры отличаются зелеными и ярко-красными цветами, а в казахских часто встречаются знакомые глазу орнаменты. На коврах также можно увидеть и надписи. Так на одном из них написано «С Новым годом», на других — имена и слова назидания.

«Оқи қойса еске алып, әкеміздің үйінде өнер тұрсын сақталып», — написано на одном из ковров из Мангистау. Дословно можно перевести как «Да хранится искусство в отцовском доме на случай, если кто-то прочитает, вспомнив». С. Баширов считает, что это означает важность семейного очага и қара шаңырақ (почитаемый дом предков).

Сержана Баширова радует взросший интерес к национальным вещам и ювелирному делу в Казахстане. Многие вещи в его коллекции охватывают разные исторические события, которые повлияли на судьбу народа. Например, часто встречается төте жазу — арабская письменность, которая использовалась в Казахстане 30-х годов прошлого века. В красных звездах и серпах с молотом заметно влияние советской эпохи. Это также повлияло на аутентичность казахских вещей.

— В 80-90-х годах многие ювелиры в Казахстане были русскими. На «Фабрике сувениров» художники делали, казалось бы, казахские изделия. Форма была казахской, а содержание — декор, техника исполнения — было чуждо казахам. Например, вставляли кабошон, а у казахов использовались плоские камни, — отмечает С. Баширов.

По его словам, это привело к искаженному пониманию казахского искусства. Но теперь ситуация улучшается благодаря сохранившимся региональным школам ювелирного дела в Западном Казахстане, Торгае и среди казахов Узбекистана.

Бейімбет МОЛДАҒАЛИ,
vlast.kz,
фото Жанары КАРИМОВОЙ