Глубокие знания уберегут от экстремизма
Молодежь сегодня активно ищет духовные ориентиры. Часто поиск приводит в религию. Но не всегда она дает неофиту душевное равновесие. Бывает, что незрелые умы становятся добычей тех, кто использует молодежь для своих корыстных целей. Как избежать таких ситуаций, делится своим мнением главный имам мечети «Аулие-Ата» Ахметжан Керимбек. - Большинство мусульман и имамов Казахстана придерживаются ханафитского мазхаба. В основе ханафитского мазхаба лежат Коран, Сунна, мнения сподвижников и табиинов (саляфов). Мазхаб - это богословская правовая школа, которая разъясняет положения Корана и Сунны для простых мусульман. Это почти 1400-летний труд блистательных ученых исламской уммы, знавших в совершенстве арабский язык, Коран, историю каждого аята, хадиса, подробно разобравших все основные вопросы, связанные с религиозной практикой и юриспруденцией. Можно ли сказать, что большинство приверженцев иных течений разбираются в тонкостях ислама? Скорее всего нет. Как правило, люди оперируют бытовыми понятиями. Так, например, приверженцы миссионерских течений ислама ставят в упрек нам то, что население продолжает соблюдать национальные традиции. Они против того, чтобы невеста отдавала салем, выказывала уважение аксакалам, дастархану. Они объясняют это тем, что так якобы Аллаху придаются сотоварищи. Это в корне неверно. Также представители деструктивных сект против обозначения национальности, они считают, что людей нужно делить только на мусульман и неверующих. Но у отдельных лиц может возникнуть желание пойти дальше в этих убеждениях, и выяснится, что и разные языки не нужны - достаточно знания арабского, и государства не нужны, раз все люди братья. Если об этом говорить более развернуто, потребуется немало времени. Тем, кого проблема интересует глубоко, могу порекомендовать русскоязычный сайт azan.kz. Там можно найти ответы на многие вопросы. Или самому задать вопрос ученому-богослову. - Как сектантов отличить от последователей традиционного ислама? - Нельзя ориентироваться на внешность. Бороды, короткие брюки - это всего лишь атрибуты. Про таких людей нельзя говорить, что они потерянные, чужие. Это наши земляки, братья по вере. Носителей деструктивных идей отличают по их воззрениям. А для этого нужно самому быть хорошо знакомым с исламским учением. - Когда и откуда эта ересь к нам пришла? - В 90-е годы, когда был всеобщий кризис. Разруха была не только экономическая, но и духовная. Государство восстанавливало экономику и упустило из виду идеологию. Тогда они к нам и пришли: свободно строили мечети, приглашали молодежь на учебу бесплатно, оказывали материальную помощь своим соратникам. Денег не жалели. Государство обратило внимание на широкое присутствие иностранных миссионеров и провело масштабную проверку их деятельности в 1998 - 2000 годах. Обнаружилось много моментов, не соответствующих закону. Миссионеров депортировали, но их ученики остались. К тому времени вернулась и молодежь, которую на учебу вывозили. Теперь иностранцы могут сюда и не приезжать - работают их последователи. - А население противостоять этой «интервенции» не могло, потому что, живя в Советском Союзе, не имело вообще никаких религиозных знаний. - Об этом и речь. Люди даже не знали, какая разница между словами «ислам» и «мусульманин». О том, чтобы понимали различие течений, канонов, говорить вообще не приходится. - С чего началось понимание, что иностранцы проповедуют деструктивные течения? Пусть они не призывают напрямую к войне, но ведут к разобщенности в обществе. - Если заглянуть в историю, то все началось с XVIII века, с появлением вахаббизма, с так называемой исламской реформы. Это течение постепенно набрало силу и вышло на международный уровень. Как я уже сказал, в 90-х годах его идеи у нас пропагандировались беспрепятственно. Но потом произошли теракты в Узбекистане, война в Таджикистане. Это заставило нас пересмотреть отношение к иностранным проповедникам. - Во время эпидемий, болезней мы предохраняемся вакцинацией, моем руки, применяем всякие дезинфицирующие растворы. Сейчас в нашей духовной сфере происходит тоже что-то вроде эпидемии, но мы ведем себя беспечно. Получается, нет профилактики? - Лучшая профилактика - иммунитет. Духовного иммунитета нет у населения. Я вот столкнулся со случаем: преподаватель говорит детям, что религия - опиум. Он пытается уберечь их от неправильного восприятия, но так не получится, потому что сейчас другое отношение к религии. Или вот родители не позволяют сыну ходить в мечеть. Но про ислам сейчас можно узнать не только в мечети. Поэтому единственный способ уберечь молодежь от деструктивных влияний - дать прочные знания. Поэтому я считаю, что нужно создавать служителям ислама условия для работы. Нужно увеличить число медресе, подготовить для них сильных преподавателей, обустроить их быт. Только знания и внутреннее убеждение могут предостеречь человека от опасных учений и поступков. Надо решать вопрос финансирования, так как это важная составляющая. Вот пример. В одной из мечетей мы поменяли имама - он стал проповедовать салафизм. Как мы это заметили? У него резко вырос материальный достаток, его «спонсировали» неместные. Там не жалеют денег для своих. Они не агитируют людей на улицах, как это делают некоторые секты. Просто ведут разговоры со знакомыми о жизни, предлагают помощь. Они ходят группами. Кто-то их опасается и сторонится. А кто-то, наоборот, стремится к ним попасть. Молодежь привлекает их дерзость. Среди них много людей из бывшего криминалитета, так называемых положенцев. Они никому, кроме Аллаха, как они говорят, не подчиняются. Это как раз то, что привлекает юные неокрепшие умы. Кроме того, привлекает организованность. Например, человек может отсюда позвонить, допустим, в Уральск и сказать: пришли мне товар, деньги отдам позже. И ему пришлют этот товар, а он не обманет с деньгами. И это не только в Казахстане, но и по всему миру. - Как же с ними бороться, если они настолько привлекательны? - Запреты не помогут. Надо бороться знаниями. Научить людей смотреть дальше сиюминутной выгоды. В недалеком прошлом такая проблема вставала и перед Турцией. Там ее решили тем, что открыли школы, где преподавали их традиционный ислам. Они до сих пор существуют. Школы финансируют, выпускников трудоустраивают. А запретами и преследованиями можно явление загнать в подполье, что недопустимо для государства. Даже кошка, загнанная в угол, может причинить большой вред. - А что насчет введения религиоведения в школах? - Мы не готовы к этому. Сейчас ввели этот предмет для старшеклассников и столкнулись с тем, что по-настоящему подготовленных специалистов нет. В основном преподают предмет историки. В такой ситуации есть возможность, что в школы зайдут наши идеологические противники. И здесь опять все упирается в средства - нужны преподаватели с университетским образованием. - Есть еще один вопрос, очень деликатный. У служителей культа официальный язык - казахский. А у нас живет много диаспор, в которых тоже проповедуют ислам. У них налажена связь с соплеменниками на исторической родине. Они могут быть каналами распространения чуждых течений? Как отслеживается ситуация там? - Во-первых, хочу сказать, что для представителей диаспор нет препятствий в том, чтобы проводить богослужения на родном языке. У нас есть мечети, где проповедуют на турецком, дунганском, узбекском языках. Есть и русскоязычные мечети. И работу всех имамов мы хорошо знаем. Подрывную деятельность вести не получится, потому что как только имам позволит себе деструктивные высказывания, всегда найдутся прихожане, которые сообщат об этом в Духовное управление мусульман Казахстана. Мы все знаем друг о друге, кто чем дышит.Вопросы задавала Айгуль МАХМУДОВА,
Виктор БАРБАШ (фото)
