говорили нам земляки
Как рассказывают мои старшие двоюродные сестры Раушан и Батышан, когда көке Досым пришел с войны, сияющие медали у него на груди не помещались.
О войне мой отец Досым Калиев вспоминать не любил. А если и говорил, то скупо, коротко. И военные фильмы не жаловал, особенно те, в которых показывали, как пионеры играючи побеждали фашистов. Действительность была гораздо страшнее. Так что привирательства не терпел, ему больно было на это смотреть. А когда я, будучи студентом педагогического института, рассказал ему об открытиях немцев-физиков, того же Ома, он прервал меня короткой фразой: «Где они были, твои немцы, когда русские «Катюшу» придумали?» Он считал, что красноармейцы были сильнее духом, потому и победили фашистов. Это была его позиция.
В 1940 году отец проходил срочную службу в конной кавалерии под командованием Сагадата Нурмаганбетова. Когда началась война, рядового Калиева отправили в Подмосковье на курсы артиллеристов. Трудно ему было: четыре класса образования, практически не говорил по-русски.
С 1942 года воевал на первом украинском фронте, освобождал города и села Украины. Он всегда с сожалением вспоминал, во что была превращена эта плодородная земля, в которую воткни черенок — он расцветет. И на всю жизнь в его памяти запечатлелось: сожженные дотла села, и виселицы, виселицы…
Вместе с отцом служил Арыстан Сатиев из Сарысуского района. После войны житейские заботы закрутили их, и только в 1970 году отец навестил однополчанина. Сейчас его уже нет в живых.
Как-то отец рассказал о таком эпизоде из военной жизни. В один из моментов затишья артиллерийские расчеты остановились на привал в большой лощине. Кто чинил сапог, кто просто спал. А один молодой лейтенантик все задирался: вы, азиаты (а сослуживцы отца — в основном казахи и киргизы), должны быть сильны в борьбе, давайте, мол, кто со мной поборется? И начал нападать на отца. Тот никогда борьбой не занимался. Но подумал: что я буду пацану проигрывать? И так кинул лейтенанта, что тот, неудачно упав, сломал ключицу, аж кость воткнулась в горло. Потом лейтенант просил подтвердить, что ранило его, а то ведь под трибунал…
Прошагал огненными дорогами войны мой отец до самого Берлина. Много позже я стал понимать, каково было артиллеристам, когда смотрел кинохронику: чаще всего на себе тащили орудия, по колено в грязи, в дождь и снег, а если и были лошади, то люди впрягались, чтобы им помочь. И спали возле пушек, падая замертво от усталости, и глохли от залпов, и орали: «Батарея, огонь!», стараясь перекричать канонаду… 2 мая 1945 года артиллерийский расчет сержанта Калиева вошел во вражескую столицу. Считанные дни оставались до окончательной победы. Но тут артиллеристов за одну ночь на студебеккерах перекидывают в Прагу, чтобы подавить восстание. Отец все говорил: «Надо же, за одну ночь! А мы со своими пушками шагали, шагали до Берлина!..» Под Прагой он подбил вражеский танк, за что командование дало ему десять суток отпуска.
Помните фильм «Баллада о солдате», как получившему отпуск Алеше Скворцову собирают мыло, чтобы он домой отвез? Вот и отец привез аж десять кусков хозяйственного мыла. Это был такой ценный гостинец в военное время! Племянник Айтке писал ему на фронт, что учится писать на остатках папиросных пачек. Ему отец привез лощеные тетради, а сестре и племянницам — косынки. И в отличие от Алеши отец все же побыл пару дней дома. Демобилизовался он в 1946 году.
Как рассказывала мама, действительно грудь его была увешана медалями: «За взятие Варшавы», «За взятие Берлина», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»… Но главными и ценными были три медали «За отвагу». Орден Отечественной войны II степени отцу вручили в окопе вместе с партбилетом в 1943 году. Недавно на сайте «Подвиг народа» я нашел запись об отце: «Замкомандира орудия Калиев Досым 14.07.44 г. выкатил свое орудие (пушка 76 мм) и с расстояния 200 метров уничтожил пулеметный расчет и до взвода солдат противника, за что был награжден медалью «За отвагу».
После войны отец работал бригадиром на ферме, секретарем сельсовета. Я не помню, чтобы он пользовался какими-либо льготами или ходил что-то требовать в военкомат. Нет. Просто жил и работал, растил детей. К сожалению, в трудное послевоенное время не выжил их с мамой первенец. Но сына, родившегося в 1949 году, отец назвал в честь Момышулы — Бауыржан и легендарный ас Александр Покрышкин были его кумирами. Отец никогда не видел Момышулы, но считал, что тому как минимум пять раз должны были дать звание Героя Советского Союза. Да, характер у командира был не сахар, но солдаты его уважали. А Покрышкин, сбив очередной вражеский самолет, низко пролетал над расположением наших частей, качая крыльями самолета, как бы призывая: поднимайтесь в атаку, вперед! Еще отец очень уважал Талгата Бегельдинова и родившегося в 60-м году сына назвал его именем.
На моей памяти отца всего один раз пригласили на встречу со школьниками, и то после того, как соседка Акжолтай апке, учительница начальных классов в нашей школе, при всех сказала, что на такие встречи приглашают одних и тех же, а есть и другие достойные фронтовики. Я в то время уже был студентом.
Мама, которой тоже в жизни досталось, всегда оберегала отца и ограждала от лишних переживаний: он видел смерть, кровь, ему этого хватит. И когда отец шумел на нас, не подметших двор или не встретивших вовремя корову, нам еще и от соседа дяди Тимофея доставалось: «Вы что так себя ведете? Ваш отец — герой!»
Отца не стало в 2000 году. На похоронах один из аксакалов вспомнил, как отец рассказывал еще о таком фронтовом эпизоде. Однажды артиллеристы увидели, как особисты ведут солдата, русского парня: без ремня, руки за спиной. Командир орудия проронил: «На расстрел ведут…» Отец возмутился: тут снаряды подавать некому, а солдат под трибунал отдают! Особисты остановились. Отец, тогда еще не понимая, чем могло это для него кончиться, на ломаном русском, жестикулируя, объяснил им свое возмущение, и — представьте себе! — они оставили солдата в артиллерийском расчете. До 1951 года в Ргайты из Сибири от этого выжившего парня приходили отцу письма, в конце которых были строки: «Низкий поклон от моей жены и моих троих детей». Мама на них отвечала…
Нет, наверное, такой семьи, которую не затронула война. В селе Ногайбай, так сейчас называется Ргайты, есть стела, на которой высечены имена погибших и пропавших без вести во время Великой Отечественной войны. Есть там и имя моего дяди, брата матери, Аукена Тулакпаева, пропавшего без вести на фронте.
И я, и четверо моих братьев и сестер рассказываем своим детям о том, каким был их дед-фронтовик. Надеюсь, об этом будут помнить и наши правнуки.
Киргизбай КАЛИЕВ
Комментарии закрыты.